японские халаты, которые они извлекли из глубин гардеробной. Анна предложила Лолли оставить себе кимоно – бледно-розовое, с цветами сакуры в повторяющемся узоре. Она была уверена: мать даже не помнит, что у нее есть этот наряд.
Анна объяснила, что, хотя родители ее матери были не против, чтоб их дочка встречалась с бойфрендом в Йеле, они были потрясены, когда та объявила о помолвке. Они были слишком вежливы, чтобы сказать это прямо, но девушка знала: они не в восторге, что она выходит замуж за корейца. В итоге предки устроили ей шикарную вечеринку в азиатском стиле. Как будто объявили миру: «Смотрите! Наша дочь – Грир, но любит все азиатское. Даже мужчин! Мы не виноваты». Невеста, разумеется, была в ужасе от мероприятия, но тактично промолчала. Жених, который, несомненно, имел полное право расстроиться по этому поводу, воспринял все спокойно. Он привык к расизму в любых проявлениях в отличие от своей шокированной суженой.
Первые несколько лет супружеской жизни мать Анны и Стивена постоянно получала подарки азиатской тематики: тарелки для суши, модные палочки для еды и очень дорогие японские кимоно. Она рассказывала, что поначалу презенты сильно злили ее: ведь окружающие воспринимали это как что-то несущественное, но, в конце концов, она прошла тяжелый период и осознала, что большинство людей глупы и понятия не имеют, что Азия разделена на множество разных стран, каждая из которых имеет отдельную историю и культуру. Теперь, спустя двадцать один год, родители все еще были вместе, тогда как многие из их знакомых развелись по два-три раза.
Грир говорила, что теперь даже поверить не может, как это расстраивало ее в юности, однако брак уже долгие годы выдерживал критику и скептицизм нью-йоркского сообщества и становился день ото дня лишь прочнее. Но это не означало, что она хоть раз надевала кимоно.
– Мне нравится халат, я буду носить его вечно, и вообще какая-то дичь, что твоим покойным бабушке с дедушкой не нравился твой отец. Ведь благодаря ему Стивен такой безумно крутой красавчик. Немного азиатской крови – и у тебя будут красивые дети. Посмотри на себя! Я бы убила за то, чтобы выглядеть так. Признайся, когда в последний раз ты брила ноги? – Лолли провела ладонью по гладкой, без единого волоска, голени Анны.
Именно в этот момент Анна поняла, что Лолли упустила в ее рассказе главное: время лечит любые раны. Лолли была милой, но не самой умной девушкой на свете.
Анна легла на спину и уставилась в потолок. Над кроватью родителей висела новая хрустальная люстра «Баккара», ослеплявшая при включенном свете, но казавшаяся зловещей при выключенном. Сейчас она была выключена.
– О боже, я объелась пирогом и готова лопнуть, – простонала Анна, закрыв глаза.
От кремового бананового пирога, который Стивен оставил под дверью час назад, осталась лишь половина.
Лолли перекатилась на спину и глубоко вздохнула.
– Я не представляю, могу ли теперь быть вместе с ним, Анна. Я чувствую себя униженной.
Анне
