не боюсь я, у меня собака, – ответила Антонина.
– Рик? Хороший пес, серьезный, не пустолай какой-нибудь, – согласилась Анфиса. – Когда Самохины уезжали, Татьяна, жена-то самого, уж очень Володьку просила – не оставьте, говорит, собаку, проследите, чтобы с Риком все в порядке было, чтоб накормлен и все прочее. А он, вишь, слинял, тебя нанял…
– Он сказал – на две недели. Мать, говорит, заболела, надо съездить… – неизвестно зачем объяснила Антонина.
– Ну не знаю… – Анфиса поджала губы, – что-то не слыхала я, что у него мать жива. Один, говорил, как перст, никого нету. А после говорил: денег ему оставили прилично – дескать, живите, за домом смотрите, пока мы не объявимся. Да только я скажу, что здорово их припекло, раз собаку они бросили, вот что…
Она замолчала и несколько минут шла тихо, но не выдержала и снова заговорила:
– Тут как было: иду это я к Молоковским, что на соседней улице живут, ихняя кухарка Анна мне рецепт яблочного повидла обещала. Яблок нынче уродилось – неизмеримое количество, у нас хоть за яблонями никто не смотрит, все равно урожай хороший. Думаю, соберу хоть сколько-то да и сварю. Спрячу подальше, чтобы хозяйка не увидела, да и буду повидло всю зиму кушать! Ну, иду это я, вдруг машина Татьянина летит на полной скорости. Чуть кота Аникеевых, что через дом от них, насмерть не сбила! И то сказать, кот у Аникеевых больно наглый, ходит вечно посреди дороги, и все машины его объезжать должны. Ну, вывернулся он тут, со страху на забор взлетел. А Татьяна ворота не закрыла, даже во двор заезжать не стала. Бегом в дом, дети за ней. Гляжу – тащат вещи кой-какие, девчонка ревмя ревет, Рика обнимает, брат ее схватил в охапку да и в авто. Татьяна выбегает, вся запыхалась, волосы растрепаны. Что-то на ходу Владимиру кричит, в машину села да и газанула, только ее и видели вместе с детьми. Я как такое увидела, так и встала столбом. А после очухалась, да и спрашиваю Владимира – что случилось-то? А он как рявкнет – иди по своим делам и в чужие не суйся!
«Это правильно», – подумала Антонина.
Когда они вернулись в коттеджный поселок, Анфиса попыталась напроситься к Антонине в гости.
– Посидим, чаю попьем… Тут ведь такая скука смертная!
Антонина отказалась наотрез – мол, Владимир Борисович настрого запретил ей пускать в дом посторонних.
– Так то – посторонних! – ныла Анфиса. – А я разве же посторонняя? Такая же, как ты!
– Не велено – и все! – отрезала Антонина.
Анфиса разобиделась и свернула к своему коттеджу.
Антонина пошла дальше.
Свернув к дому Самохиных, она удивилась: возле ворот стояла большая черная машина, а перед калиткой переминался с ноги на ногу высокий мужчина в темном костюме и в галстуке.
Антонина подошла к незнакомцу и удивленно спросила:
– А вы кто? Что вам нужно?
Тот махнул перед ее лицом каким-то удостоверением (она не успела разглядеть ни имя, ни название организации) и в свою
