трамвай с разбойным шумом карабкался вверх по узкой крутой улочке, будто возникшей из сказок Андерсена: слева и справа бежали домики с островерхими кровлями, фигурные палисаднички, аккуратные крылечки… Только вот многие стекла в окнах были вышиблены, а уцелевшие крест-накрест заклеены узкими полосками бумаги.
Скорость трамвая не падала, одна улица сменялась другой, но ни один человек не встретился им: тротуары были пугающе пустынны. Слишком ранний час? Или жители Нильсена опасались карательной немецкой экспедиции?..
Педро повернул рукоятку в противоположную сторону, и трамвай круто замедлил ход.
Миллер приоткрыл дверь в кабину:
– Что случилось?
– Довольно с нас этой кареты, – сказал Педро.
– А что?
Педро сплюнул:
– Слишком много шума. Не нравятся мне что-то эти безлюдные улочки…
Улочки не нравились и штурмбанфюреру. Он вошел в кабину, аккуратно притворив за собой дверь.
Трамвай еле полз, готовый каждую минуту остановиться.
Миллер спросил:
– Высаживаемся?
Педро кивнул.
Немец посмотрел на скорчившегося в углу вагоновожатого:
– Этого убрать?
Миллер и сам не заметил, как в разговоре с Педро перешел на подчиненный тон.
Педро пожал плечами:
– Зачем? Пусть живет.
Миллер понимал, что связан с Педро и его людьми одной ниточкой, потому что без них он был беспомощен как младенец. В то же время он сознавал, что ниточка достаточно тонка и в любой момент может оборваться.
Трамвай остановился. Они соскочили и углубились в пустынные, беспорядочно петляющие переулки, которые привели их в пустой сквер. Посреди, рядом с памятником из позеленевшей бронзы, возвышался бездействующий фонтан, вокруг которого аккуратно расставлены облупившиеся скамейки.
– Наверно, с самого начала войны не красили, – заметил Педро, потрогав пальцем отслоившуюся краску. – Все в вашей Европе вверх дном. Не правда ли, «бывший узник»?
Миллер промолчал. Впрочем, Педро, кажется, и не ожидал от него ответа. Он озабоченно обвел взглядом своих людей. Усталые, запыхавшиеся, в измятой одежде, они производили неважное впечатление.
Необходимо было найти местечко, где все они могли бы перекусить и привести себя в порядок, не опасаясь нарваться на неприятность.
Капитан раздумчиво пожевал губами. Он понимал, что от малейшей неосторожности сейчас зависит многое, и в первую голову – жизнь и безопасность команды, да и его собственная. Мало ли в какую ситуацию попадешь в этом заряженном грозовой тишиной Нильсене?..
Наконец он принял решение.
– Вот что, Карло, – обратился он к Миллеру. – Ты должен пойти и разыскать для всех нас кафе с надежным хозяином. Запомни этот сквер, мы ждем тебя здесь. Только ее попади в «Якоб», там, помнится, всегда много народу толклось.
По
