предпочли занятию гражданскими делами выращивание плодов в саду себе в пищу, разговоры и размышления посреди огорода. Фактически учение Эпикура, как и его школа, на протяжении почти всей жизни философа оставалось малоизвестным в Афинах. И это было благом, так как Эпикур считал, что «полную безопасность дает только тихая и уединенная жизнь».
Это совершенно противоположно современной трактовке смысла слова «эпикурейство», что часто ассоциируется с удовольствиями и обильной едой, тогда как Эпикур учил, что человеку на самом деле нужно очень мало, чтобы быть счастливым, – прибегать к разумному ограничению своих желаний. Не случайно это напоминает идеи отвлеченности или непривязанности в восточной философии. До основания своей школы Эпикур читал Демокрита и Пиррона, про которых известно, что они оба тяготели к гимнософистам или «обнаженным мудрецам» Индии. Конечно, можно услышать отголоски буддизма в предписании Эпикура для души: «Ни беспокойство души не может быть прекращено, ни истинная радость не может быть создана ни владением величайшим богатством или честью и уважением в глазах толпы или чем-либо еще, что является причиной неограниченного желания».
Школа Эпикура стремилась освободить своих учеников не только от желаний, но и от страха, связанного с суевериями и мифами. Учение включало эмпирическую науку для быстрого снятия беспокойства по поводу мифических богов и монстров, которые, как считалось, управляют погодой или, что особенно важно, удачей в жизни. В этом смысле школа напоминала не только Camp Grounded, но и любой центр лечения от наркозависимости. В школе Эпикура ученики «лечились» от безудержных желаний, ненужного беспокойства и иррациональных верований.
Сад Эпикура отличался от других школ важными особенностями. Поскольку только сам человек мог решить, «излечился» он или нет, атмосфера была неконкурентной, и студенты оценивали себя сами. И школа Эпикура активно создавала сообщество иного типа: Сад был единственной школой, куда принимали не греков, рабов и женщин (в том числе гетер, или профессиональных куртизанок). Вход был свободный. Отмечая, что на протяжении большей части истории человечества образование было привилегией, разграничиваемой по классам, Ричард В. Хиблер пишет:
В Саду не было ничего традиционного для большинства школ того времени. Например, приветствовался любой человек, проявивший рвение к тому, чтобы научиться жить в атмосфере утонченных удовольствий. Братство было открыто для всех полов, национальностей и рас; богатые и бедные сидели бок о бок с «варварами», к которым относились рабы и не греки. Женщины, открыто щеголявшие тем, что когда-то были проститутками, приходили и присоединялись к мужчинам всех возрастов в поисках эпикурейского счастья.
Это тем более важно, если учесть, что ученики школы не были в изоляции. Они сбежали из города, но не от других людей – сама дружба была предметом изучения, требованием для того вида счастья, которому учили в школе.
Эпикур
