что получается?! Раз я тут, то она на Земле, и мы поменялись телами?
Не скажу, что я сразу приняла эту немыслимую ситуацию. Металась по комнате в попытках найти зеркало. Щупала свое лицо. Пыталась рассмотреть отражение в тазике с водой. Даже всплакнула потихоньку, чтобы не разбудить спящего младенца.
А потом внезапно успокоилась, подошла к столу, села. И выполнила последнюю инструкцию. Зелье. Активация. Рисунок, приложенный ко лбу.
И мир взорвался. А я сгорела в пламени, похожем на северное сияние. Оно было горячим, обволакивающим, очищающим, наполняющим. Не было больно, но меня не стало, я словно растворилась.
– Маузе́ль[1]! – разбудил меня чей-то голос. – Маузель! Вам письмо.
Я разлепила глаза и обнаружила, что опять упала лицом на скрещенные на столе руки и так и заснула. И оказалось, что уже утро. И я проспала прошлое кормление малышки, но она не плакала почему-то.
Тело затекло от неудобной позы, и я еле разогнулась. С трудом села ровно и обернулась.
У открытой двери стояла девица лет двадцати пяти с неприязненно поджатыми губами. Смотрела она не на меня, а на корзинку в углу, где снова выпуталась из пеленок кроха.
– Письмо? – хриплым со сна голосом уточнила я.
– Да, маузель. Я войду?
Какое странное обращение – «маузель». Словно обрезанная форма традиционного французского обращения к незамужним дамам.
Почему-то мне не хотелось позволять девушке входить. Я сама выбралась из-за стола, босиком прошла к двери и протянула руку. Та скривилась, словно я сделала что-то не то, но отдала мне запечатанный сургучом конверт из плотной бумаги.
– Хоть бы в порядок себя привела, – пробормотала горничная, глядя под ноги, вроде как сама себе, но при этом, чтобы я услышала. – Падшая женщина…
– Алиса, – негромко позвала я девушку. Имя всплыло в памяти само собой. – Ты ничего не перепутала?
– А? – глупо переспросила она. – Чего?
– Дай мне характеристику термина «падшая женщина», – велела я.
– Ну… это… – У нее забегали глаза. Она почему-то была уверена, что я проглочу оскорбление. Из чего делаем вывод: Мариэлле пришлось несладко, но она отмалчивалась.
– Конкретнее! – негромко скомандовала я.
– Ну… которая мужчин… того… Меняет. Вот. И, значится, не блюдет себя.
– То есть – это ты? Ты ведь спишь одновременно с несколькими мужчинами, с каждого берешь деньги и подарки. Каждого уверяешь, что он единственный. Или это считается не «падшая», а шлюховатая и продажная?
Понятия не имею, откуда я взяла эту информацию. Наверное, знала об этом прежняя владелица тела, куда меня занесло.
Алиса вытаращилась на меня и побагровела. Открыла и закрыла рот. Нервно сжала ткань фартука.
– Иди, Алиса, –
Маузе́ль – обращение к незамужней женщине. В случае, когда семейное положение неизвестно, обращаются исходя из возраста.
