по углам рта, рисуя на поверхности гротескную улыбку.
– Полагаю, коллега не в курсе всех ваших способностей.
– Никто не в курсе, даже я сама. А если вы про “поспать на пороге”, так это весьма сомнительное качество.
– Я вообще не понимаю… Это противоречит законам распределения магэнергии. – подал голос Есмал. – Три сильных источника так близко друг от друга… Первый появившийся поглотил бы более поздние соседние. Должен был поглотить…
В боевой форме он двигался рывками, будто нырял. И всякий раз дергал головой. Это вызывало у меня какое-то внутреннее отторжение, словно Каен и его иная форма никак не разберутся, кто главный. “Поглотил” царапнуло воспоминанием о гибели Фейна Хасина, первого ученика Холина. Мар, да и много кто еще, считали Есмала виновным в трагедии. А еще Марек был уверен, что значительная часть дара Фейна, оставшегося за гранью, досталась Каену. Я слишком мало знала, чтобы делать выводы. Интуиция здесь не помощник, ошибиться легко, особенно в том, что касается прошлого. А вот самое что ни на есть ожившее-мертвое прошлое, шагающее рядом, вдруг замерло и огляделось.
– Вот тот каменный поребрик не остатки ограды? Если я не ошибаюсь, здесь когда-то было поместье Крево.
Мы с Есмалом переглянулись, расписавшись в полном невежестве.
– Ну как же! Гаспер Крево – темный маг, некромант, реформатор, он систематизировал и доработал базовые ритуалы на крови, с его подачи был принят закон о признании вампиров разумной расой. Он же первый на вампирке и женился.
Внезапно у Есмала загудел магфон, и он снова отстал, оставив меня краснеть перед Питиво в одиночку.
– Я все это к тому, что Крево – ваши предки, вернее, предки Нери. Инквизиция сильно за них взялась. Тогда как раз начали вводить запреты на ритуалы на крови разумных. Последний из рода, Харман Крево, женился на девице Нери и взял ее фамилию. Родовой камень был уничтожен, семьи не стало. Но у Крево был уникальный родовой камень, самородный…
– …аметист, – дрогнувшим голосом произнесла я вместе с Питиво.
– Вы что-то видели? Там? – был бы он жив, уже схватил бы меня за руки, но по какой-то причине продолжал держать дистанцию.
– То, что вы рассказали.
Его иллюзия мерцала. Не от недостатка силы, здесь ее было больше, чем нужно. Лича настолько взволновали слова о брошенном мне тенью воспоминании? Он не дышит, не чувствует боли, бессмертен, пока не уничтожить его филактерий. Из эмоций ему доступны лишь те, что не привязаны к телу. Только ли любопытство и стремление к знаниям им движет? Хотя, будь у Питиво такое желание, он смог бы устроить сюрприз почище теперешнего, даже не имея под рукой активного источника. Кладбище долгие годы питало его некро-энергией.
Машинально перешагнула сантиметров тридцать крошащегося камня, все что осталось от двухметровой ограды, утыканной поверху шипами и усиленной металлическими пластинами с выбитыми на
