хоть какую-то опору, но это не помогло. Никита медленно доел кусочек пиццы и, наконец, посмотрел мне в глаза.
– Да, я тоже хотел поговорить о твоей книге. В день, когда ты мне ее отправила, мне предстоял длинный перелет, и я скачал ее в дорогу. Самолет был практически пустой, так что читать было особенно атмосферно.
– И как? Ты прочитал?
– Прочитал сразу целиком.
– И что скажешь? – в ужасе замерла я.
– Очень… внутренне. Больше внутреннего, чем событий, но, наверное, в этом твой стиль. Я не сразу понял, о каком парне ты пишешь, а потом… – Никита сделал пугающую паузу. – А потом постепенно понял. Спасибо. Мне приятно.
Я хотела закричать, но едва смогла сделать вдох. Казалось, из всех слов русского языка он выбрал самое возмутительное и высокомерное. «Приятно». «Приятно» узнать, что я изводила себя мыслями о нем несколько лет подряд? «Приятно» читать, как я страдала, плакала, унижалась и жила от встречи до встречи?!
– Приятно? Ты серьезно? – чуть слышно уточнила я.
– Да, приятно, – совершенно спокойно повторил он. – А для чего ты это написала?
Я слышала собственный пульс. Ужасно громко. Все мои идеальные заготовленные фразы рассыпались, как крошки от остывающей пиццы, – оставалось только стряхнуть со стола.
«Я бы не стала публиковать такую личную историю, если бы она по-прежнему была актуальна. То, что я выставила свои чувства напоказ, значит, что мне стало все равно», – должна была сказать я вначале.
«Ты не думай, что это некий посыл, крик отчаяния или последняя попытка привлечь твое внимание. Мне всегда нравилось писать тексты, а эта история – одна из самых ярких в моей жизни. Я решила записать ее, пока отчетливо помню все те эмоции и подробности», – могла бы сказать я дальше.
«Изначально я не думала, что ты узнаешь о моей книге и уж тем более захочешь ее прочитать, но спасибо, что проявил интерес к моему творчеству. И за вдохновение большое спасибо», – нужно было добавить в конце.
– Не знаю, мне просто нравится писать, – только и смогла выдавить я.
– И сколько ты на этом заработала?
– Почти нисколько. Все, что я вложила в публикацию и тираж, едва окупилось.
– Ясно. Ну хоть так.
Это наша последняя встреча. Я больше ни за что не попадусь ему на глаза. Теперь, когда меня будут спрашивать о самом позорном моменте в моей жизни, я всегда буду вспоминать эту минуту.
– Я еще хотел спросить, – все так же спокойно продолжал он, – насколько все это правда?
– Ну, начало, как ты мог заметить, вымышленное…
– Конец тоже, это понятно. А что насчет середины?
– А середина основана на реальных событиях, но преувеличена в художественных целях.
– Сильно преувеличена?
– Сильно, – как можно убедительней кивнула я.
– Насколько? –
