Зина. И тут же начала говорить:
– Вадимвладиславч, там привезли по «скорой» пациента, огнестрельное ранение в живот.
– Норд-Ост? – тут же быстро спросил Макс.
– Что? – не поняла девушка. – Нет-нет, говорят в какой-то бане перестрелка была. Петухов фамилия.
– Как, ты говоришь, фамилия? – вдруг заинтересованно и чрезвычайно внятно произнес Вадим.
– Петухов, – повторила девушка и опять зачастила, – там уже анестезиолог подошел, и врач, только вас ждут.
– Ага, – Стрельников поднялся, протянул Максу руку, – давай, друг, пойду я. А то – сам видишь: ждут.
***
Комментарий Максима Зимина:
Слушай, мне кажется, так романы не пишут. Один герой ходит-разговаривает, потом появляется второй, этот сидит-разговаривает, как-то совсем не модно. Я читал не так давно сразу два современных произведения. Авторов не помню – но не Донцова, какие-то важные, с именем, лауреаты премий. Обратил внимание: они рассказ про героя начинают чуть что не с зачатия, как Лоренс Стерн советовал. Вот папа, вот мама, а родился он голенький и сразу стал комплексовать. А у тебя ни намека. Только и сказала, что у героя мать и отец умерли, видимо, чтобы читатель сиротинку пожалел. Или ты изначально планировала, что об этом я как бы должен сам говорить? Я ж как раз после этих двух книжек стал задумываться: а почему вообще людям так важно наше прошлое? Тем более – детство? Причем, все же так, не только продвинутые писатели. Мы, например, с тобой когда познакомились – мы несколько дней друг другу как раз про детство рассказывали. Помнишь? Я до сих пор помню твою историю, как ты в первом классе пошла к подруге, потом вы собрались на какие-то болота за клюквой (меня еще и сам факт привлек: построили новый микрорайон, с девятиэтажками, а рядом оставались болота – круто же), потом ты вдруг ни с того, ни с сего решила, что тебя будут искать родители и убежала домой, в чужом платье (форма-то у подружки осталась) и без портфеля (по той же причине). А я в ответ – помнишь? – рассказал тебе почти такую же историю: там тоже фигурировала девятиэтажка и друзья. И мой первый класс. Мы пошли к Саньку типа делать уроки, на самом деле играли в какую-то детскую ерунду весь вечер. А потом пришел его отец, сильно пьяный. Родители Санька были тогда уже разведены, кажется, отец точно с ними не жил. Ну, и поскольку там в дверях скандал, я не смог домой уйти. Они долго терли, мать с отцом, криками, матами, потом она ему дверью прищемила нос, Санек бегал смотреть и нам докладывал: там кусок воот такой прямо на полу валяется, весь в крови. Потом мать милицию вызвала – и вместе с милицией туда мой отец пришел. Потому что было уже совсем поздно и меня искали по всему району. Тоже, кстати, новый совсем район был, назывался Красноармейский. Хорошо, что отец у меня был очень спокойный человек – работал инженером на заводе, но как-то так, что именно он сам ничего не решал и ничего от него не зависело – я думаю, потому и не волновался; почти ничего мне не сказал тогда, представь? А мать была
