style="font-size:15px;"> – Помнишь алтарь за кварталом людоедов? – сказал Крыл и поежился. Явно не от холода, пацан уже отогрелся.
– Ну!
– И этого ненормального, который там был?
– Крыл, не тяни кота за причинно-следственные связи.
– Вот там что-то похожее. Точнее, такой же мужик. В плаще длинном с капюшоном, и все такое. Только он странный…
– А первый-то был нормальный, я и забыл.
– Нет, дядя Шип. Он неподвижно стоит, вроде статуи. А глаза живые. Я когда приземлился там, на него взглянул – кожа дыбом встала. Захотелось бежать куда подальше. Хотя, чего там, я и сбежал. Духу не хватило вернуться и осмотреть все как следует.
Наверное, Крыл – единственный из нас, кто мог говорить о своем страхе искренне. Ему многое прощалось в силу возраста. Меня самого пробрало при воспоминании о проклятом жреце, но был и еще один интересный момент. Фанатик представлял собой нечто вроде живого существа, которое, как подсказывало мне внутреннее чутье, вполне можно поглотить и на время забыть о грозящем сумасшествии.
Осталось всего ничего – дождаться волны, когда вся мерзость выползет наружу, а статуя оживет. Вот это существенный минус, учитывая, что последняя волна была неделю назад. А выходить придется заранее, туда пехом часа четыре, если не больше. И что делать?
– Дядя Шип, только не говори, что ты собрался…
– Хорошо, не буду, – ответил я. – Все, Крыл, иди отдыхай, мне подумать надо.
Этого мне сделать, конечно, не дали. Бумажница была тут как тут.
– Что, Шипастый, собрался куда-то? Даже чайку не попьешь? Зачем подставлять под удар всю группу? Нам же так хорошо с тобой.
Пришлось применить немалую выдержку, чтобы ничего не ответить ей. Кстати, остальных пару дней вообще не слышно. Хотя Женщина и тот же Хриплый любили поболтать. Что с ними эта стерва сделала?
Но в одном Бумажница была права: рисковать остальными ради собственного психического здоровья – это слишком даже для такого эгоиста, как я. Оставалось одно, самое мерзкое и неприятное – разговаривать. А точнее, признаваться в своей ущербности.
– Ужин! – совсем кстати крикнула Гром-Баба.
– Сейчас Слепого позову, – ответил ей я.
– Так не время же, – вроде как засомневалась танк, но так, вполсилы.
Будто я не слышал, как она каждую ночь с недовольным бурчанием растирает худое тело старика какой-то разогревающей мазью. Холод Слепой переносил хуже всех – быстро замерзал, долго отогревался. Но не жаловался и даже попытался обидеться, когда я предложил совсем снять его с караула.
– Да смысла там нет оставаться, ветер вон какой поднялся. Хозяин собаку из дома не выгонит.
– Я с тобой, – словно из ниоткуда, возникла моя пассия.
– Алиса, ну не сейчас.
– Я соскучилась, – стала настаивать она.
Я понимал, о чем говорит кровавая ведьма. После небольшого расширения квартиры мы могли с
