подделку. Раз зрелище нельзя убрать из жизни, надо сделать его реальностью. Театр должен стать корридой. С какой стати актёр решил, что у него сто жизней? Нет уж: пошёл в профессию – ответь по полной.
– А это даже интересно…
– Конечно, интересно. Ты этим и займёшься. Будешь пионером нового театра. Как Петипа и Немирович-Данченко. Как Жене, Арто и Аррабаль в одной упряжке. Или, прости за выражение, Виктюк. Только твой театр вознесётся на десять этажей выше…
– Пионеркой.
– Что?
– Буду пионеркой. – Катенька засмеялась.
– Ну да… А что ты смеёшься?
– Представляю, как взаправду тает на сцене Снегурочка.
– Это, дружок, несущественная проблема.
– А почему я буду пионеркой? Ведь придумал ты?
– Тебе в общих чертах известны законы сцены. Ты понимаешь, что и где ломать. Ну и… В общем, мне порой кажется, что весь мир – порождение вполне человеческого ума, но… придуман, что ли, в безотчётной горячке – возможно, даже мной самим. Я не то говорю… Словом, раз сам придумал, что теперь – самому и шить, и жать, и на дуде играть?
– Я тоже, между прочим, могу что-нибудь придумать. Уже придумала даже.
– Что ты придумала?
– Новую запись той жуткой истории. Помнишь? «У попа была собака…»
– Ну?
– Удобнее теперь писать это вот так… – Катенька взяла ручку и вывела на конверте, в котором оператор рассылал распечатку мобильных трат: «У попа была @».
– Да… Знаешь что?
– Что?
– Ты лучше не придумывай. Я буду придумывать, а ты – бесподобно исполнять.
– Вербовать рекрутов в наши ряды, в ряды паладинов опричного ордена, надо прежде всего из кругов молодых маргиналов, – азартно витийствовал Егор. – Из кругов культурного андеграунда, злого, закалённого, недоумённо обывательской средой отвергаемого.
– Не следует забывать, – Тарарам был невозмутим, – что в сегодняшней альтернативке, как в любом пыльном подполье, полно обычных серых мышей, которых более пронырливые соплеменники просто не пустили жировать в амбар.
– Не следует забывать также, что андеграунд – по существу отторжение, отрицательная реакция на общество потребления иллюзий, жест неучастия в нём, своеобразная форма его социальной критики, проявленная не с булыжником в руке на баррикаде, а в ином – не общего лица – образе жизни.
– Ну и что?
– Но ведь и мы, в свою очередь, стремимся стать не чем иным, как строго организованным и чисто выметенным подпольем, добровольно обустроенным за гранью этических, эстетических и прочих норм пошлейшего, как ты выражаешься, бублимира.
– Однако мотивы бегства под пол бывают разные. Здесь, как и там, – Тарарам устремил палец вверх, в мир надпольный, – основная масса обитателей – балласт и гумус, аморфный, бесструктурный, никак не складывающийся
