style="font-size:15px;"> – Что за чёрт? – встряхнулся он. – Что это?
– Душ Ставрогина, – тоже с заметным волнением в голосе ответил сверху Тарарам и, не уточняя, распорядился: – Я подсвечу, а ты, давай, обойди вокруг. Ну, там, осмотри, замерь – опиши, так сказать, явление…
– Как описать?
– Как первооткрыватель. Как Пётр Кузьмич Козлов описывал Монголию и Кам. С естественнонаучной точки зрения. Размер, форма и так далее. Ну, или вот, скажем, как грудь женскую. Знаешь, бывает, она как студень – её пальцем тронешь, она колышется. А бывает – маленькая, тугая и жирная, точно у нерожавшей свинки. А ещё бывает – красивая и упругая, как у Катеньки. Или вялая и пустая, будто тряпочка, будто вывернутый карман на джинсах… – Похоже, Тарарам знал, о чём говорил. – Давай, словом, действуй, а то у меня нервы ни к чёрту…
Поколебавшись, Егор приступил к делу.
Минут через семь выяснилось: в свете направленного под определённым углом на объект луча фонарика, тот (объект) представляет собой прозрачное, беспрепятственно проницаемое, зеленоватое вздутие пустоты, внутреннее воспаление пространства, невещественной субстанции линзовидное тело (слегка расширенное в середине и сходящее на нет к краям), ориентированное вертикально вдоль зала и по форме представляющее собой овал (или эллипс – Егор точно не помнил, что есть что) порядка двух метров по большой оси и полутора по малой. Верхний край большой оси находится под потолком (кажется, немного его не касаясь), другой расположен на высоте около двух метров над полом. Вблизи объекта возникает чувство беспокойства, деятельного волнения без ощутимой негативной окраски (позитивное возбуждение, как у доброго пьяницы в предвкушении рюмки), при этом заметно упорядочивается мысленная активность, проявляющаяся в роении идей на фоне уверенности в возможности и даже необходимости их осуществления. Прямой контакт с объектом, произведённый посредством сквозного проницания его кистью руки, вызывает в организме реакцию скорее психического, нежели физического свойства, выражающуюся в непродолжительном ощущении лёгкости, головокружительного парения, связанного с переживанием чувства «заднего хода» – будто бы кровь в жилах разом двинулась вспять. Вот, собственно, и всё. Замеры иных характеристик подручными средствами сделать не удалось.
В довершение обследования Егор отметил на полу прихваченным Ромой специально для такого дела кусочком мела положение висящего над ним объекта – на чёрных досках осталась полутораметровая белая черта.
– Почему «душ Ставрогина»? – спросил Егор. – Насколько мне известно, «Бесов» Достоевский писал в Дрездене. Уж если привязываться к месту и фигуре Фёдора Михайловича, тогда – душ Смердякова или Карамазова. Да и жил он не в подвале, а там, наверху. – Егор ткнул указательным пальцем в потолок.
– Душ Ставрогина – лучше. Николай Всеволодович такой резкий был, загадочный, с хюбрисом. Хотя это несущественно. Включи свет. – Тарарам
