до того на Руси. Большевистская армия оказалась сверхдорогόй – в особенности в связи с катастрофическими поражениями и пирровыми победами, усыпавшими русскими костями всю Восточную Европу.
Лев Бронштейн (Троцкий)
Анархизм единит большевизм и «левизну» всех изводов. Мы можем проследить это по мыслям и деяниям Льва Троцкого, который ещё в 1914 года, будучи в эмиграции, писал в книге «Война и Интернационал»: «Война 1914 года есть, прежде всего, крушение национального государства как самостоятельной хозяйственной арены». «Для европейского пролетариата в этих исторических условиях дело может идти не о защите пережившего себя национального “отечества”, ставшего главным тормозом экономического прогресса, а о создании нового более могущественного и устойчивого отечества – республиканских Соединенных Штатов Европы, как перехода к соединенным штатам мира». Левизна воплотилась в «левых» проектах не пролетариата (которого в марксистской форме никогда не существовало), а в политике транснациональной буржуазии, создавшей в наши времена Европейский Союз, и в очередной раз разделившей пространство Российской Империи, создав множество государств-лузеров.
Национальные государства традиционных европейских наций уничтожены – якобы в угоду экономической эффективности. Какова она будет, когда европейские народы сотрут с лица земли нарастающие волны инородной иммиграции? Нет сомнений, что курс на ликвидацию социальных государств коснулся в начале ХХI века не только Российской Федерации, которая бежит в небытие впереди планеты всей, но и Европы и США. Эффективное уничтожение исторических наций – вот что такое реализованный на практике троцкизм.
Троцкий провозглашал: «На погребальных обломках России мы станем такой силой, перед которой весь мир опустится на колени». Троцкий лишь бросал лозунг, а Сталин его воплощал. Оба ошибались лишь в оценках долговечности своего проекта.
Другие высказывания Троцкого казались в пору раннего большевизма смелыми и даже героическими. В разных вариантах он повторял одну и ту же мысль: «Придет время – и нас попросят уйти с Земли. Но, уходя, мы так хлопнем дверью, что небо обрушится!..»; «Если мы уйдем, мы так хлопнем дверью, что вся Европа содрогнется»; «Когда мы уйдем, мы захлопнем за собой весь мир». Его повторяла большевистская пресса: «Возможно, мы уйдем, но сделаем это не иначе, как выкорчевав все прошлое с корнем; тем, кто придет после нас, придется строить на руинах посреди кладбища» (Московская правда, 13 июля 1921 г.).
Фигуру Троцкого напрасно воспринимают в качестве антипода Ленина, и, в не меньшей степени, – Сталина. В этих фигурах нет никаких противоречий, кроме противоречия единовластного правления, которое каждый приберегал только для себя. Ленин с Троцким в большевистском терроре всегда были заодно. Просто Ленин не всегда успевал переварить и обсудить все кровавые фантазии Льва Давидовича. Зато уж Сталин не
