до этого молча слушавший нашу беседу. – Ремонтная улица прямая, широкая. Странное дело, но на ней не особенно оживленное движение.
– Ничего удивительного, – возразил стажеру Роман. – Ремонтная тупиковая, насквозь ее проехать, чтобы миновать пробки, нельзя. И там практически нет жилых домов, только на пересечении с Форткина возведена блочная башня. Из учреждений там поликлиника, банк «Мэте», агентство недвижимости, театр «Новая абстракция», дальше несколько автосервисов. Все это на момент аварии уже закрылось. Откуда народу взяться?
– Театр должен вечером работать, – возразила я.
– Этот нет, – заспорил Николай, – я проверил. Представления у них начинаются в семь. Вчера шла пьеса «Мой любимый каннибал», она завершилась в девять тридцать, мест в зале мало, публика быстро разъехалась. В двадцать два на Ремонтной, наверное, было пусто. Разве что кто-то из жильцов блочной башни домой спешил. Но ему лучше идти по улице Форткина, там остановка автобуса.
– К чему ты клонишь? – спросил Роман.
– Ремонтная пустая, отчего Обжорин не заметил пешехода? – прищурился Николай.
– Лампа только что сказала: «Никита Владимирович был в состоянии стресса», не задавай глупых вопросов, – вскипел начальник. – Человек приготовился свести счеты с жизнью, на сиденье лежала предсмертная записка, он думал только о самоубийстве.
– Ладно, спрошу иначе, – не успокоился Николай. – По какой причине Сыркин не заметил машину? Было темно, шел дождь, но свет фар хорошо виден.
– Некоторые люди надевают наушники, на голову накидывают капюшон и топают, не думая о безопасности. Сколько раз я таких объезжал, – негодовал Роман.
– Непонятно, однако, – тянул Николай. – Чего Обжорин не сигналил?
Бунин закатил глаза.
– Е‑мое! Да не заметил он мужика! Не заметил!
– «Скорую» кто вызвал? – не утихал Николай.
Мы с Романом переглянулись, Бунин забегал пальцами по клавиатуре, а Николай продолжал:
– Сыркин покойник. Обжорин застрелился. Кто врачам звякнул?
– Никита Владимирович? – предположила я.
Николай потянулся.
– Заботливый, однако, сначала переехал, потом решил врача пригласить и лишь после этого: ба-бах? Не похоже на стрессовое состояние. Аффект иначе выражается: увидел труп на дороге, хвать пистолет! И почему Обжорин решил, что Сыркину уже не поможешь?
Я откашлялась.
– Коля, Никита Владимирович полагал, что человек, которого он сбил, жив, поэтому перед тем, как самому уйти из жизни, вызвал врачей.
– Чего он тогда до парка не докатил? – спросил парень. – Там десять секунд ехать. И нелогично получается. Сначала вы говорили: «Обжорин пустил себе пулю в лоб, когда понял, что убил человека». Типа психанул – и бумс. А сейчас, по-вашему, получается, шофер увидел, что пешеход
