как прокаженную, веселиться не приходится.
Не то что веселиться, отвлечься нет никакой возможности. И я продолжала реветь каждый вечер от несправедливости и одиночества.
– Мне жаль твоего отца, – обнимает она меня, а потом вдруг шепчет на ухо: – А кто тебя запер в доме?
– Няньки.
– Значит по телефону твоя истерика была настоящей. Отец оставил тебе наследство в виде, – она делает неопределенный знак рукой, показывающий эффект члена за щекой, и тут же давится смехом, – двух тестостероновых нянек?
Шутница хренова.
– Целых две! Ты прикинь! – громко восклицаю на всю свою комнату.
Так громко, что Звёздочка – мой белоснежный шпиц, спрыгивает с постели, фыркает и, виляя хвостиком, покидает неугодные ей персоны.
Вот сучка! Ты погляди, какие мы нежные стали!
– Рассказывай! Все и в мельчайших подробностях, – восклицает девушка, с энтузиазмом хлопая в ладоши.
Знаю я, о каких подробностях она желает узнать. Маленькая, грязная шлюшка.
Глава 6
– Я не видела их члены, – щелкаю языком, закатывая глаза.
Упаси Боже. Этой радости мне ещё не хватало.
– Ну как так? Неужели даже кусочка… – она делает губы буквой «о», – огромного члена.
– Ни одного. Я вообще планирую их убрать из дома раньше, чем увижу хоть кусочек.
Смеюсь с подружки. Так свободно о гениталиях и деньгах может говорить только она. Вообще, у нее тоже отец военный. Но он столько мотается по миру, что до дочери ему нет никакого дела.
Не знаю, что и хуже: моя ситуация, где отец следил за каждым моим передвижением, или ее, где его просто не было все время.
Мы усаживаемся на мягкий ковёр и я, набрав в легкие воздуха, выдаю налегке все как есть.
– Двое его подопечных. Ренат и Захар. Я рассказывала тебе о них. Они теперь должны жить здесь, – кривлюсь я и вижу каким предвкушением горят глаза этой чертовки.
– Оба? Как интересно. У меня никогда не было группового секса, – ее лицо приобретает задумчивый вид, словно она пытается вспомнить что-то подобное.
Неужели? Очень удивительно.
– А у меня и обычного не было. Так вот, – развожу руки в стороны и тяжко вздыхаю, высказывая вслух свои предположения. – Рен будет жрать мою еду, спать на моих кроватях и командовать мной по полной программе! А Захар…
– Стой. Ни слова больше, – вдруг поднимает она руку вверх, прося меня заткнуться, а потом вскакивает и устремляется к моему гардеробу.
Там среди вещей лежит коробка, которую я забросила несколько лет назад. Как раз после ухода мамы. Потому что там и ее снимки, единственные оставшиеся в этом доме. Все остальные отец выбросил в мусорное ведро и, не думая, поджег.
Она копается в фотографиях, но я не хочу на них смотреть. И неожиданно выуживает снимок, победно улыбаясь.
– Если
