носить старую кобуру, поскольку совершенно точно знал, за сколько долей секунды может выхватить из неё пистолет.
Сапёр отрицательно покачал головой и взял с витрины самозарядный «AUTO», чёрный и неуклюжий с виду, без единого украшения на ствольной коробке.
– Берём вот этот, – Фрей положил дробовик на прилавок.
– А я с ним справлюсь? – испугалась Фрея. Никогда раньше она не имела дела с самозарядным оружием.
– Здесь ничего сложного, – заверил Фрей. – Очень простой и надёжный механизм. Сегодня же опробуем его и завтра можно отправляться.
Денщика, нагруженного ружьём и патронами, сапёр отправил на извозчике в Юханхольм, предоставленный королём в распоряжение молодым, а Фрее предложил прогуляться по окраине парка. Мимо них с гитарами и корзинами спешили компании студентов и курсисток. Из корзин торчали горлышки оплетённых лозой бутылок и румяные булки.
– Счастливые! – вздохнула Фрея. – Как же я хочу вот так запросто пойти в парк с друзьями!
– Знаю я эти компании, – ответил Фрей, которого не миновали прелести студенческой жизни. – Сперва будет выпивка и песни под гитару. Потом купание нагишом. В итоге девицы как ошпаренные кошки будут носиться по городу в поисках акушерки, согласной сделать аборт.
– Ты злой! – заявила Фрея. – Я бы никогда не сделала аборт, будь мой ребёнок хоть сто раз незаконным.
Ветер натянул тучу с океана, в парке стало сумрачно и неуютно. По листве застучали капли дождя и Фрей раскрыл зонтик над принцессой.
– Давай, я отвезу тебя в замок, – предложил он.
Охотники собрались на Восточном вокзале Нореи. Пожилые господа, помнившие кавалерийские рейды Еретической войны, подкреплялись глинтвейном в блиндированном вагоне Пузыря. Молодёжь собралась стайкой в начале перрона. Это был цвет норладской гвардии. Они были молоды, беззаботны и чертовски опасны. Каждый из них мог провести сутки в седле, ударом палаша раскроить человеческий череп вместе с каской и с двадцати шагов погасить свечу выстрелом из пистолета. И это не считая особых способностей, которыми в большей или меньшей степени обладали все Старшие.
Феликс, подтянутый и элегантный, в идеально подогнанной морской форме развлекал компанию. Он с невероятной точностью воспроизводил рык Пузыря, отчитывающего незадачливого кирасира:
– Поздр-р-равляю, р-р-ротмистр, вы балбес! Р-р-разрешаю застрелиться.
У Феликса был редкостный дар подражания. Иной раз проезжая верхом ночную деревню, он устраивал «раннюю побудку» прокричав петухом. Деревенские петухи дружно подхватывали крик. Раздавался стук засовов, скрип дверных петель, из домов выглядывали озадаченные крестьяне и никак не могли взять в толк, что случилось: темень на дворе, а петухи орут, как оглашённые.
– Сосед, что это было?
– А бес его разберёт! Наверно, нечистый играет.
