или прощались, его взгляд убегал куда-то за ее спину, а не смотрел ей в лицо.
От этого ей становилось все чаще не по себе.
Она наклонилась к его креслу, чтобы проверить, крепко ли пристегнут ремень, но его руки ухватились за ее запястье.
– Не трогай. Хватит все так контролировать. Я уже не маленький.
Питеру исполнилось только семь. Сжимая крепко ее запястье и предплечье тонкими пальчиками, он все так же избегал взгляда с ней. Голова его опущена вниз, глаза следили за руками, дабы не подпустить их к ремню безопасности.
Она молча убрала руки от ремня и сжала руль батискафа.
– Мы плывем или как? – подал голос Питер.
Слезы наворачивались на глазах. Она хотела, чтобы этот день стал днем матери и сына – их совместным путешествием. Она арендовала батискаф, желала показать Питеру красоты подводного мира, но он себя вел с ней, как с чужим человеком.
Она и есть для него чужой человек. Но каждый день надеялась все изменить.
Она хотела, чтобы они стали одной семьей. Она и Питер. Мама и сын. Их маленькая семья.
– Почему ты так со мной разговариваешь? – она услышала свой голос.
– Как я с тобой разговариваю? – ответил Питер вопросом.
– Словно я… чем-то тебя обидела. Питер, нам надо поговорить.
Она повернулась к нему. А он нет. Питер смотрел в большое лобовое стекло батискафа, за которым бежали морские волны.
– Все в порядке, – отрезал он.
– Нет, не в порядке.
Она положила ладонь ему на плечо, а он одернул ее. Пальцы быстро оторвались от синей футболки Питера и, задрожав, застыли над его телом.
– Питер… что у нас происходит?
– Ничего не происходит, мам. Поехали уже! Ты так долго ждала этого дня, когда мы из-за твоей проклятой работы наконец сможем побыть вместе. И этот день настал. Чего же ты ждешь, а? Давай погружаться. Я хочу скорее посмотреть на рифы. Не тормози.
Работы в центре спасения морских животных всегда хватало. «Первая Лагуна» никогда не пустовала. Очень многим морским котикам, тюленям, дельфинам и пингвинам требовался уход и забота. И днем, и ночью они вылавливали раненных животных и доставляли их в оборудованные аквариумы «Первой Лагуны».
Только вчера она вычистила почти три ведра рыбы. Ногти давно нуждались в хорошем маникюре. Ей самой становилось порой страшно смотреть на собственные пальцы, которые не переставали пахнуть сырой рыбой. Во время работы она успевала по локти измазаться в чешуе.
Не став ничего отвечать сыну, она пристегнула свой ремень безопасности, включила все необходимые установки и направила батискаф на дно морское.
Шум волн затих.
Мир погрузился в тишину.
Ей нравилось подводное молчание. Раздавалось слабое гудение мотора. Батискаф погружался на самое дно, пока не замер над песчаной гладкой поверхностью.
– Как тебе? – выдавила она из себя, словно боялась услышать голос Питера в ответ.
Но еще больше она боялась молчания.
Питер не промолчал:
– Нормально.
И это все, что он мог ей ответить?
«Нормально?».
От удушающей боли ей хотелось немедленно всплыть и выйти на берег. Ей хотелось убежать прочь от Питера и никогда его не видеть. Она не могла больше выносить отсутствие взгляда и этот холодный тон в его речи.
Но она не могла закатить подобную родительскую истерику и самой уподобиться ребенку. Ей нужно найти подход к Питеру. А потому она отправила батискаф в плавание по направлению к рифам.
Плыли они молча. Она боялась нарушить это молчание, будто верила, что тишина «излечить» дурное настроение Питера. Словно после нескольких минут тишины к ней вернется ее прежний веселый и ласковый Питер, сын, который любит свою мать.
– Смотри-смотри!
– Акулы?
Мимо них проплыли две белые акулы. Эти рыбы-одиночки всегда казались ей невыносимыми собственниками, считавшими себя королями океана. Пара акул не обратила внимания на батискаф и проплыла мимо.
– Ты же не видел их прежде, верно?
– Видел. У тебя на работе. Ты же лечила одну такую.
– Но это было в аквариуме. А здесь они в своей среде обитания.
– И какая разница? Акула остается акулой.
«Акула остается акулой» – эти слова острыми шипами врезались в ее сознание. Все плавание
