что она стояла у большого письменного стола, уперев руки в бока, а не сидела за ним с ворохом бумаг, уже было довольно странным. Но Даня еще в очереди понял, что явно встал сегодня не с той ноги, и решил больше ничему не удивляться. К тому же она действительно прекрасно выглядела, а слегка суровый взгляд поверх очков и напускная высокомерность ей были очень к лицу. Еще совсем юному лицу. Тонкие бледные губы и большие ресницы, такие большие, что казалось, если она моргнет, то заденет ими оправу очков, которые очень уютно устроились на тоненьком, элегантном носике.
Она не моргала.
– Ну давай я посмотрю на тебя, Даня.
– Хорошо, раздеваться?
– Ты что, дурак, что ли? Садись, говорю, разговаривать с тобой будем! – и громко села сама. Оперлась о спинку стула, а вот руки с пояса не сняла.
Он подошел к стулу и напомнил себе, что не хотел сегодня удивляться. Он четко осознавал, что этот прием будет совсем не стандартный и не похожий на все остальные, однако все равно осмелился протянуть ей свой страховой полис, вложенный в паспорт. Пусть посмотрит фамилию, вдруг она другого Даню имеет в виду.
Существует такая мода на имена. Как и любая другая мода, она циклична. Когда Даня пошел в школу, то их (Дань) там было двое. А когда заканчивал ее, то, неосторожно крикнув его имя на перемене в коридоре, можно было ждать, что четверо обернутся. Дань много, и далеко не все из них странные. Но большинство.
– Зачем мне это? – не сбавляя суровый тон, сказала терапевт и посмотрела на документы как на что-то грязное.
– Документы, там полис. Вы разве не спросите, что меня беспокоит?
– Тебя беспокоит… Это тебя-то беспокоит? Серьезно? И что же? – Она почти перешла на крик, но потом сдержалась, придвинулась ближе и облокотилась на стол: – Ну давай, расскажи, как тебя беспокоит, что ты ее бросил.
– Я ее не бросал. Она сама меня бросила.
– Одну ее оставил. Она там рыдает сейчас. Зачем ты так? А ведь мог просто мимо пройти.
– Не мог я мимо пройти. Она сама ко мне подошла тогда. – Даня продолжал держать документы в руке. Просто чтобы не забыть зачем он здесь.
– И зачем тебе понадобилось ее в себя влюблять?
– Вы знаете, у меня с головой что-то. Болит все утро.
– У тебя еще и со слухом нелады. Ты, спрашиваю, за что с ней жестоко так? – не унималась суровая девушка. Она явно не была настроена его осматривать, а вот опрашивать Даню ей явно нравилось.
– Я делал все что мог. Ведь я тоже ее люблю. Любил.
– Ты уж определись, любил или любишь.
– Люблю. Но ведь она меня только что бросила.
– Ох, мужчины. Всему вас надо учить, – она выдохнула и немного расслабилась, тем самым сразу стала казаться еще более миниатюрной: – Не бросала она тебя. Между вами возникло серьезное недопонимание. Мне так кажется.
Голос ее уже не имел тех металлических ноток, которые были в самом начале
