к тебе, ко мне. К нашим отношениям. И вообще надо как было по-другому…
– Как?
Виктор Степанович протер глаза.
– Почему я все время вру? Ты не знаешь?
– Откуда мне знать? Я вообще тебя плохо знаю.
– А я тебя знаю великолепно.
– Правда?
– Абсолю-ютно, – Виктор Степанович икнул, – извини. Это алкоголь, это не я. На самом деле Витька Юрьев намного лучше, чем может показаться с первого взгляда. Но я не об этом. Я о тебе. Я тебя очень хорошо знаю. Гораздо лучше, нежели можешь себе представить.
– Опять врешь?
– Чуть-чуть. Для образности. Извини. Я совсем запутался. Когда я шел к тебе, то хотел сказать что-то важное и сокровенное. А сейчас забыл нужные слова.
– Тогда иди спать. Завтра вспомнишь и расскажешь. Хорошо?
– Нет. Завтра нельзя, – не сдавался Виктор Степанович, – нельзя откладывать на завтра то, что нужно сделать сейчас.
– Вить, говори скорей и уходи. Поздно уже. Девчонки будут ругаться. Завтра рано вставать, надо выспаться.
– Я тебя услышал. Буду краток. Нам надо помириться. Мне плохо без тебя. Я скучаю.
– Ага, – многозначительно ответила Лариса.
– В голове были другие слова, более точные и правильные. Они улетучились. Извини. Но по сути что-то примерно около того, что я хотел или думал, или чувствовал к тебе в этот ночной час. Извини, за то, что не могу четко сформулировать речь…
– Я подумаю.
– Так не годится. Пока ты не простишь меня и не согласишься продолжить со мной общаться, я не уйду. Я буду лежать у твоего порога до утра. Пускай девчонки и ребята видят глубинную суть моих к тебе чув-вс-ств-в…
– Хорошо. Вить. Я согласна. Давай мириться. Иди к себе.
– Спасибо, – Виктор Степанович кивнул, от кивка его повело, и пьянчужка вновь распластался на полу.
Лариса подавила смешок, затем помогла встать влюбленному юноше, прислонила шаткое тело к стеночке.
– Тебе туда, – показала она в сторону спортивного зала.
– Ты – клёвая девушка. До завтра.
Витька двинулся в путь. Он очень устал, ноги не слушались, голова не работала. Как будто, посыльный донес до Ларисы сокровенное донесение, и силы тотчас покинули его. Или, как марафонца после пересечения финишной ленточки.
Лариса проводила взглядом ухажера, пока тот не скрылся за поворотом. Виктор Степанович с трудом добрался до матраса. Не раздеваясь уснул, тихо, глубоко и без снов.
На утро голова не болела, но чудовищная сухость во рту и трясущиеся руки напоминали о чрезмерном употреблении спиртного.
– Больше никогда. Никогда. Никогда я не буду пить самогон, – обещал себе Витька, умываясь ледяной водой из уличного умывальника.
Самогон еще не выветрился из Витькиного организма, и чтобы взбодриться, юноша разделся до пояса и облился холодной водой. Полегчало. Залив в себя пару литров холодной воды, почувствовал, что можно жить. Стыдно,
