самца по отцовской системе ценностей, Майя была готова причинить себе боль, чтобы перестать.
Ей хотелось бы пахнуть ладаном, как и полагалось дочке священника в ее беспокойном воображении.
Интересно, что ей за это будет? В каком аду ей гореть?
Саймон действительно сварил ей кофе, и в воздухе теперь отчетливо пахло корицей.
– Спасибо, – даже сказав это вслух, Майя боялась притронуться к маленькой чашке. Она чувствовала себя как дома, но совершенно потерянной. Словно Алиса, которая упала в кроличью нору, но все еще продолжает лететь, затаив внутри предчувствие сокрушительного падения.
– В первый раз сделала большую глупость, детка? – в его ироничном тоне сквозило ободрение, будто Хеллстрем по-дружески обнял ее, даже не вставая со своего места. Посмотрев на него искоса, Майя увидела знакомый уже обдолбанный взгляд. В его расслабленно-широких зрачках танцевала совершенно голая полночь.
Воспользовался своим тайм-аутом, значит.
– А ты, я смотрю, уже шустрых вмазал, – предположила она наугад. – Что на этот раз?
– Риталин, – просто ответил он и потянулся за сигаретой. Чиркнув зажигалкой, он затянулся, а потом пристально посмотрел на Майю сквозь дым, прикладываясь к стакану.
– Самоубийца…
– Кто бы говорил, в самом-то деле. Ты сидишь на чужой кухне, без трусов и в компании таблеточного психопата, не я. Пей кофе, я старался.
Представив, как он крутился у плиты – просто потому, что кофеварка на глаза в обозримом пространстве не попадалась – она улыбнулась. И принялась за кофе. Он был слишком крепким, каким-то очень мужским. Но корицы в нем было в самый раз.
– Спасибо, Саймон, – сказала она еще раз.
– Курить будешь? – поинтересовался он, протягивая ей пачку сигарет. Она покачала головой отрицательно.
– Оставь мне пару затяжек, если можно.
Самые горькие. Просто, чтобы перебить жгучую сладость корицы.
Когда его сигарета оказалась в ее пальцах, белый фильтр был чуть влажным от его губ. И это маленькое, вполне логичное открытие полоснуло ее куда сильнее, чем она сама ожидала.
– Ты мне так и не ответила, – Хеллстрем допил свой коньяк и отставил стакан. – Это у тебя впервые? Сегодня ты первый раз сняла мужика. Притом, именно того, которого захотела.
На дне маленькой чашки осталась только пестрая разнокалиберная гуща – в этой влажной черно-коричневой массе Майя затушила окурок. Хотя больше всего ей хотелось ткнуть им в собственную ладонь. Навалившись грудью на барную стойку, она смотрела на Саймона сверху вниз, проваливаясь в густую черноту его расширенных зрачков, вспоминая силу его татуированных рук и его страсть, густо замешанную на злости.
– Ты давно хотел быть связанным, Симме. Но сегодня у тебя это тоже было впервые.
