каждый день, я так стану тяжелоатлеткой, – усмехнулась Ника, – хоть до часа пик успели, иначе я бы выбросила их.
– Ты, как всегда, в своем репертуаре, Ник. Уже второй курс, а ты никак не образумишься. Ни дня не слышала от тебя положительного отзыва, только недовольство. Может, тебе и не нужно это образование? Почему ты решила поступать именно на инженера?
– Знаешь, Кать, ты права, мне это образование вообще не нужно. Мне нравится музыка, но папа, полжизни отдавший медицине, считает, что музыка – это всего лишь хобби. «У тебя должна быть профессия, которая поможет тебе зарабатывать на жизнь!», – понизив голос, язвительно пробормотала Ника… Я ведь музыкалку с отличием окончила. Помню, как сейчас. Август, жара, мне шесть, я в красном сарафане в белый горох. На голове два больших белых банта. Мама забрала меня из сада пораньше, и мы пошли домой не привычной мне дорогой, а обогнули пару кварталов. Проходим мы мимо высокого, как мне тогда казалось, серого здания. Огромные окна распахнуты – и из каждого доносится разная музыка. Я дернула маму за руку и как завороженная остановилась. Долго прислушивалась, пытаясь уловить мотивы. Мама все тянула меня вперед и уговаривала идти дальше. Но мне не хотелось расставаться с этими прекрасными звуками. Я спросила, что это за здание, а мама ответила: «Музыкальная школа. Идем!» Но я отдернула руку, топнула ногой и сказала, что не уйду отсюда, пока она меня не запишет! – Ника засмеялась и сделала паузу. Катя заметила, что на ее глаза наворачиваются слезы, но Ника старалась улыбаться шире и смотреть вверх. – Мы зашли в здание, нашли кабинет директора. Остановившись перед нужной дверью, мама вопросительно взглянула на меня, будто хотела удостовериться в моем решении. Но я стояла на своем. Тогда мама постучала, и мы вошли. Директором оказалась милая дама преклонных лет, невысокого роста, с седыми волосами, убранными в аккуратный пучок. Я сразу обратила внимание на ее изящные длинные пальцы. Дама, приветливо улыбаясь, задавала нам вопросы. Я слушала ее голос, околдовывающий, умиротворяющий. Дама интересовалась, кем же я хочу стать. Заприметив еще при входе в кабинет фортепиано, я без каких-либо сомнений ответила, что пианисткой. Дама призналась, что и сама является пианисткой и даже исполнила для нас пару произведений. После чего позволила подойти мне к инструменту и попробовать сыграть на нем. Пока я пыталась что-то изобразить, дама продолжила беседу с мамой. До меня доносились обрывки фраз. Одна из них мне совсем не понравилась: «Приходите через год!» – сказала дама. Но меня такой расклад никак не устраивал. Я прекратила расстраивать инструмент, резко развернулась и выпалила: «Я хочу в этом. Запишите меня!». Даме ничего не оставалось, как огласить маме расписание вступительных испытаний, на которые мы явились ровно через две недели.
Катя молча кивала, ожидая продолжения рассказа, но Ника опустила голову и в воздухе повисла немая пауза.
– Ты открываешься для меня совершенно с другой стороны. Дреды, тоннели в ушах, рваные джинсы, кеды, музыка, фортепиано… Удивила, что тут еще сказать.
– А я еще и вокалом занималась два года. Так-то. Меццо-сопрано, между прочим, – гордо подметила
