в цветном мире. И не где-нибудь, а дома!
Рвануть бы к калитке, броситься маме с папой на шею, сжать их в объятиях и никогда не отпускать. Останавливала мысль о том, что они меня не узнают. Что им объятия незнакомой девушки? Нет хуже, чем быть чужой для родных.
В себя меня привел зной. Он горячими пальцами пробрался под одежду. На теневой стороне времен года не существует. Там ни тепло, ни холодно. Ни зима, ни лето, а нечто среднее. На нашей стороне солнце палило вовсю. Лужайки походили на зеленые ковры с рисунком из клумб.
− Жарко, − Коля подул себе на лоб.
− Совсем забыла, как у нас тепло, − я оглядела наши наряды. В штанах и рубахах из грубой ткани мы рисковали спечься на солнце как картошка в мундире.
− Повезло, что мы здесь ненадолго, − обмахивая себя ладонью, сказала Ксюша. − Хотя я бы с радостью осталась навсегда.
– Что дальше? – обратилась я к Нани, но взглянув на нее, поняла, что попала не по адресу.
Внешне это была все еще Нани, но суть изменилась. Место рассудительной женщины средних лет заняла жительница теневой стороны, впервые попавшая в мир красок. Глазами полными детского восторга она осматривалась вокруг. Ее губы двигались, словно она что-то шептала, а руки бесцельно хватали воздух.
– Эй! – Коля дернул Нани за рукав. – Приди, что ли, в себя.
Но Нани не отреагировала. Цвета безраздельно завладели ее вниманием. Особенно по вкусу ей пришелся наш дом, который папа в прошлом году покрасил в салатовый.
Я бросила попытки привести Нани в чувства и переключилась на сестру:
− Как ты себя чувствуешь?
Я, Коля и фантом, занявший место моей тени, застыли, ожидая ее реакции. Ксюша наклонила голову, прислушиваясь к себе.
− Вроде нормально.
Я улыбнулась. Наконец-то, хорошая новость. Но моя радость была преждевременной. Ксюша вдруг дернулась, как от пощечины. Ее и без того крупные зеленые глаза распахнулись на пол-лица.
− Что? − я схватила сестру за плечи и встряхнула, но она не обратила на меня внимания. Ее взгляд был устремлен в сторону. Если посмотреть туда же, ничего не увидишь. Ксюша единственная ощущала тени, и нельзя сказать, что это была привилегия.
− Они меня заметили, − прошептала Ксюша обескровленными губами.
− Отгородись от них, что ли, − посоветовал Коля. − Вспомни, чему тебя учила Нани.
− Я пытаюсь, − ответила сестра. От напряжения у нее трепетали вены на висках.
Ксюшины попытки потерпели крах. Она схватилась за голову и протяжно завыла.
– Нани! Что нам делать? – я ущипнула женщину. Когда моя сестра страдает, мне не до церемоний.
– Ой! – щипок вернул Нани в реальность, и она переключилась с созерцания цветов на Ксюшу. – Что ты чувствуешь?
Ксюша не отвечала. Она кружилась на месте и махала руками, отбиваясь от кого-то.
– Пора возвращаться, – сказала я. – Разве
