– и мальчиши́ дружно сплотились против «новенького». Шпыняли, приставали… А новичок, хоть и не убегал, но и сдачи не давал. Бубнил только: «Я тебя трогаю? Я ж тебя не трогаю…» Жил по завету кота Леопольда.
Поморщившись, мысленно отмахнулся от срамных воспоминаний. Лучше головой верти, высматривай места боевой и трудовой славы…
«Лендкрузер» бойко вкатился на улицу Угольную. Где-то тут стоял наш барак… Да вот же он!
Мои глаза жадно обшарили полуразваленный остов давнишнего жилища – без крыши, без веранд… Невдалеке ворочался желтый бульдозер «Комацу», будто предвкушая снос.
– Даня! – повысил голос Витёк.
– А?
– Тетеря глухая… Куда тебя?
– Тормозни на перекрестке.
Не доезжая до центральной улицы Ленина, джип прошуршал по обочине, рокоча движком.
– Часа тебе хватит? – высунулся из кабины наперсник.
– Более, чем!
– А то я хочу успеть в Суньку1 до темноты, – Виктор заговорил быстрее, смущаясь и будто оправдываясь.
– Да конечно! Буду, как штык.
– Или подходи сразу к кафешке!
– Ладно.
Проводив глазами отъехавший «крузак», я посмотрел вокруг, вспоминая, сравнивая реал былой и нынешний.
«Узнаваемо…»
Направо пойдешь – на шахту попадешь. Налево свернешь – у Дома культуры окажешься. Прямо двинешь – к спорткомплексу выйдешь. А мы вернемся обратно…
Я развернулся, и зашагал вниз по отлогой Угольной, то попадая в тень гигантских тополей, то вновь щуря глаза на солнце. Мысли плыли размеренно и плавно, как бумажные кораблики. Покачивались на волнах памяти, груженые несбывшимися мечтами и тщетными надеждами.
Вон там, где прячется в бурьяне развороченная насыпь, когда-то изгибались поворотом старые рельсы. Уже в семидесятых эта ветка тихо ржавела, зарастая травой. Там я впервые встретился с местными аборигенами, заработав пару ссадин, а после всю свою жизнь боролся с самим собой, лишь бы не впасть во грех трусости.
Зря говорят, будто детские обиды забываются – эта ранка не затянулась до сих пор. Саднит. Только винить в том некого, кроме собственного трясущегося нутра.
Ведь есть же простое и мудрое правило жизни: «Если тебя ударили по щеке, бей обидчика ногой в пах, а затем добавь коленом в челюсть!»
Да куда там…
Канареечного цвета «Комацу» уже не клокотал мощным дизелем – стоял недвижимо, остывая, а мордатый бульдозерист в кабине задумчиво жевал бутерброд, шевеля брылями и горбясь над смартфоном. Прихлебывая кефир, работяга бойко чатился, тыча в экранчик мосластым пальцем.
Ловя равновесие на отвалах перекопанного грунта, я вышел к дому по следу гусеницы, впечатанному в глину, и запрыгнул в дверной проем. Всё, как тогда…
У перегородки громоздится печь, густо крашенная серебрином… Пахнет гнилью и сырой
Просторечное название китайского пограничного города Суйфэньхэ, знаменитого своими барахолками.
