тихо зверел. Он позвал Ваню, чтобы расслабить вечно напряжённого в компании коллег и бывших студентов Диму, но о том, чтобы тот так рьяно принялся за это самое расслабление, разговора не было. Закинув руку на спинку соседнего стула, Дима несколько раз пытался сдвинуть её ближе к спине Наташи, но постоянно возвращал на место. Сева видел, как она смотрит, да что там смотрит – буквально в рот заглядывает. Как подвинулась так близко, что кончики её волос уже лежат на его плече. Но Ваня упорно продолжал наливать, отвлекая от главного. Полька почти повисла на Жене, забыв обо всём на свете, Пашка строил глазки Маше. Ваня вдруг громко начал рассказывать, как на прошлой неделе ездил к тёще на дачу, наконец переключив внимание на себя. Воспользовавшись моментом, Сева кивнул Пашке, подзывая к себе, поднялся и отошёл к выходу из беседки.
– Пора? – глаза Пашки горели предвкушением.
– Думаю, когда начнётся фейерверк. Только у нас изменения в плане. Не Наташа. Дима.
– Дмитрий Николаевич?.. – неуверенно спросил Пашка.
– Да, – серьёзно кивнул Сева, покосившись на стол. – Ему надо освежиться.
Смех становился громче, Ваня явно вошёл в кураж, предложив конкурс забавных рассказов и приз – пару помятых билетов в кино, которые достал из кармана. Набравшись смелости, Наташа наклонилась и прошептала прямо на ухо Диме:
– А за кого вы болеете?
– Я? – он даже не повернулся, но сейчас это было неважно. Она жадно смотрела на его профиль, на прядь волос, упавшую на длинные ресницы, и дышала, дышала запахом разгорячённого тела: терпким потом, виски и чем-то ещё, сладковатым, почти на грани слышимости. – Болеть за кого-то из своих подчинённых не к лицу главврачу, – наконец ответил он. Немного отстранился и повернулся. В глазах полыхало чёрным, волнующим. Зрачки затопили радужку, превращая в опасного хищника. Наташа нервно сглотнула, когда его взгляд спустился ниже, к губам, но тут же взлетел обратно. – Вы все для меня равны. А ты? – тихо выдохнул он.
Наташа моргнула – успела забыть свой вопрос. Мысли путались, разбегались в стороны, а сердце заняло всю грудную клетку. Предложить ему уйти? И к чёрту всё, что будет потом.
– Все равны? – уцепилась за фразу, пытаясь взять себя в руки. Глупо. Так глупо это всё – и вечер, и близость, и собственные желания, пугающие до сладкой дрожи.
– Почти все, – прошептал Дима, вновь мазнув взглядом по губам. – Есть особенные.
– Правда? – Наташа рассеянно подумала, что вот-вот умрёт от тахикардии. И даже лучший кардиолог, сидящий рядом, не поможет.
– Правда. – Что-то в его низком голосе заставило сердце остановиться. Рухнуть в желудок, оставив после себя звенящую пустоту. – Например, ты.
Лучики брызнули из уголков глаз. Наслаждаясь её замешательством, Дима поднял руку и взъерошил светлую макушку в надежде хоть немного ослабить натяжение внутри, но пальцы не слушались. Пришлось
