жуткие картины. От банального изнасилования до групповых измывательств с записью на видео и отвратительными фотографиями.
Отец подобных историй рассказывал мне предостаточно. Как глупых доверчивых девчонок заманивали на квартиру и там издевались толпой. Иногда потом отпускали, запугав до полусмерти, а иногда и нет.
Кровь леденеет в жилах от подобных рассказов. Меньше всего на свете мне хочется стать героиней одного из них.
Ну а что?
Откуда мне знать, на что способен этот псих ненормальный и его хищного вида друзья? Вдруг они отморозки последние, каких свет не видывал?
На фоне таких перспектив мои собственные невинные фотки в трусиках кажутся сущей ерундой. Подумаешь, кто-то там их увидит? Переживу.
Только перед папой будет очень стыдно. Придётся признать, что он был во всём прав, а я – неразумная идиотка, которой ещё взрослеть и взрослеть.
Судорожно вздыхаю, заставляя себя подняться со стула, на котором сижу уже битый час, и пройтись по кухне взад и вперёд. Размять затекшие конечности.
Когда раздаётся звонок в дверь, бросаюсь к ней, сшибая плечами косяки. Наконец-то! Сердце в груди ускоряется от нарастающего волнения. Смотрю в глазок, чтобы удостовериться, только после этого отпираю замок.
– Ну почему так долго? – выпаливаю я нервно, отступая назад и пропуская в квартиру Женю.
– Тань, я на работе был вообще-то, – обиженно отзывается он. – Приехал так быстро, как смог. Что случилось?
Жених смеряет меня обеспокоенным взглядом. А я вроде и решила ему всё рассказать, но сейчас, увидев, снова засомневалась.
Понятия не имею, как он отреагирует. Отчего-то кажется, будто ни к чему хорошему это не приведёт. Только разумных объяснений своим ощущениям найти не получается. Женя ведь мой парень. Будущий муж. Кто, если не он, должен помогать мне решать проблемы?
Даже проклятый Сычёв об этом говорил. У меня есть мужчина. Почему я сама должна «температурить»?
Может, Женя поговорит с Сергеем с глазу на глаз по-мужски, и тот отвяжется от меня раз и навсегда.
А если они подерутся?
Конечно, Женю я не представляю в драке, но вот Сычёва… Очень даже. Как я буду потом себя чувствовать, если кто-то из них пострадает из-за меня?
Совесть загрызёт. Хоть я вроде и не виновата ни в чём, но ведь могла же разобраться сама? Может, зря я жаловаться надумала?
– Что случилось, Таня? – раздражённо повторяет Женя свой вопрос, сверля меня глазами.
– Ты раздевайся, заходи, – неуверенно произношу я. – Надо поговорить. Кажется, у меня проблемы…
Колпашевский хмурится. Разувается, проходит к шкафу для верхней одежды, снимает пальто, долго возится с плечиками.
Потом мы перемещаемся на кухню, где одиноко лежит на столе мой телефон.
– Чай будешь? – спрашиваю я Женю, преодолевая нервозность.
– Нет. Говори уже,
