ько шесть часов назад. Пока обнимались с соратниками, пока с женой целовались, пока до дому добрались, на ходу обещая высыпавшим на улицы учёным, что завтра непременно их посетит, ну, куда же без них. Пока Пётр баньку принимал, а потом обедал, как тут примчался стрелец и доложил, что к пристани подходит второй флот, с Миасса вернулся княжич Фёдор Дмитриевич. Уже вечерело. Всё-таки конец сентября, день заметно сократился.
Пётр чмокнул в лоб проснувшегося сынишку, Димку, и, разведя руками, на недовольный взгляд жены, выкатился через три ступеньки со второго этажа терема на улицу. Его кохейлана «Рыжика» уже подводили. А пристань опять была полна народу, многие родственников после пятимесячной разлуки встречали, но большая часть пришла полюбопытствовать, да новости с Урала послушать.
Фёдора и не узнать. В Вершилово год назад приехал пацан, правда, гонору, хоть на хлеб намазывай. Как же – княжич Пожарский. На Урал отправлялся юноша, но всё ещё княжич Пожарский. А обнял Петра на пристани рослый детина и уже не пацан, а управляющий, вон взгляд какой хваткий, да и не княжич уже, нужно будет царя батюшку попросить титул маркиза дать Федьке, пусть порадуется. Пётр за эти четыре с лишним года сам вытянулся на тридцать с лишним сантиметров и росту был по меркам семнадцатого века очень высокого – метр восемьдесят шесть сантиметров. Батянька – Дмитрий Михайлович, тоже был богатырь, и сыну было в кого расти, но сейчас Пётр был уже выше отца сантиметров на десять, Фёдор за год тоже вымахал, плечи ещё жидковаты будут и шея тонкая, но для своих неполных пятнадцати годков был высок, с отца ростом. Что значит физическая культура и правильное питание. Это монахи пусть постятся, а всех воинов отец Матвей от поста освобождал, людям тренироваться надо, а на постной каше мазохизм выходит, а не тренировка.
– Рад, что вернулись, – очередной раз, обнимая брата, – улыбнулся Пётр, – Потерь нет?
– Слава богу, все живы и здоровы, да никто на нас и не нападал, даже обидно, – хохотнул младший Пожарский.
– Ладно, навоюемся ещё. Поехали домой, тут без тебя разберутся, – видя, что Фёдор по привычке собирается покомандовать, остановил его Пётр, – Я ведь только сегодня сам приехал, там гости собираются, Машка ругается. Ленка твоя тоже будет, – усмехнулся на невысказанный вопрос брата Пожарский.
Пока добирались до терема, удалось переброситься парою фраз. Фёдор привёз с собою восемьдесят шесть тонн чугунных рельс, значит можно начинать строить конку до промзоны. Конечно, чугун это не марганцовистая сталь, из которой делают рельсы в двадцать первом веке, он и хрупкий и стираться будет быстрее, но ведь ни марганца, ни прокатного стана нет, обойдёмся пока чугунными. Ещё брат обрадовал тем, что, несмотря на кучу проблем, во всех трёх городах народ будет зимовать в новых домах, даже в Михайловске успели, вовремя привезли почти пять десятков плотников из Уфы и окрестных деревенек. Потратили, конечно, кучу денег, но ведь и положительный момент был, теперь эти пять десятков мужиков захотят, скорее всего, и себе такие дома построить, а глядя на них и соседи потянутся. По крайней мере, Пётр на это надеялся.
А ещё Афанасий Иванович Афанасьев заметил в себе странную перемену. Он ведь ни коим боком Фёдору Пожарскому ни родственник. Пётр Пожарский был отравлен и оставил в наследство бывшему генералу только знание языка, да воспоминания разрозненные. А сейчас Афанасий Иванович искренне радовался возвращению младшего брата, а утром даже кружил упирающегося Ванятку и подбрасывал его над головою. Самый младший Пожарский стеснялся, что его такого взрослого кидают в небо, но по довольной улыбке, Пётр видел, что и Ванятка ему ужасно рад. А ещё Пётр сознавал и причастность к клану Пожарских. Есть отец, на которого всегда можно положиться, есть дядька Роман Петрович, ну пусть, не совсем «дядька», но тоже Пожарский и родственник. Ещё сидит воеводой на Двине его родной брат Пожарский Дмитрий Петрович Лопата, который во всём помогал отцу Петра во время смуты. Роман Петрович недавно письмо прислал, хочет на следующий год сына своего Семёна отправить в Вершилово к Петру, учиться. Он не один на этом свете, у него есть семья. А теперь вот ещё Мария и сын Дмитрий Петрович, названный в честь деда. Чем не клан? По родовитости и отсутствию представителей в Боярской Думе Пожарские сильно уступали, каким ни будь Милославским или Шуйским, а вот по влиянию на Государя и государственные дела. Ничего, сделаем батяньку боярином, если он сильно возражать не станет. Самому некогда в Москве на жёсткой лавке штаны протирать, работать надо, Русь матушку вперёд толкать.
В просторной зале, специально пристроенном к терему, было не протолкнуться. Одних князей почти десяток. Правил балом, переехавший в Вершилово Владимир Тимофеевич Долгоруков. Вторым по старшинству был боярин Иван Иванович Пуговка Шуйский, который управлял Московским Судным приказом, а в Вершилово оказался, приехав на свадьбу сына Романа Ивановича Шуйского, который всего неделю как сочетался законным браком с Марфой Долгорукой. Новобрачные, понятно, тоже места в горнице заняли. Роман по примеру тестя в Вершилово прижился, он перенимал воинскую науку у воеводы Заброжского и Пётр этому только рад был, иметь среди князей адекватного
