style="font-size:15px;"> – А тебе не хочется преподавать в Сорбонне? Здесь ведь даже нет университета, – нашёл последний довод капитан.
– Сорбонна. Это скопище бездарей и лодырей. Ты не представляешь, насколько школьники Вершилово отличаются от наших студиозов.
– Но ведь они дети, – махнул рукой Мишель.
– Точно, они дети. Я сейчас веду уроки для пятиклассников. Им всего по двенадцать лет. Но! Они сейчас изучают по физике, математике и астрономии то, чего не знает ни один профессор в Сорбонне. И они учатся, как проклятые. Они просто не могут себе представить, как это не выполнить домашнее задание, не решить задачу. У меня тут есть дружок. Он учится всего во втором классе, и ему плохо даётся произношение французского. Слова выучил, а произношение хромает. Так он сам в свои восемь лет пришёл ко мне и попросил помочь. Ты способен себе представить такого восьмилетнего француза? – Декарт налил снова в рюмки, но пить не стал.
– Но тут нет даже публичного дома! – нашёл ещё один козырь капитан.
– Я подумываю о том, чтобы жениться, и обязательно на русской красавице. Француженки страшные, немки чопорные и тоже не красавицы. А русские девушки очень красивы и они весёлые. Идут впереди тебя по улице в церковь и хохочут. Непременно женюсь на русской, – Рене помолчал и продолжил грустно, – Сегодня князь Пожарский прочитал нам лекцию по математике. Ты не поймёшь. Я целый год, как проклятый учил русский язык и думал, что уже многого достиг. А вот слушал лекцию и корил себя за то, что не вставал на час раньше и не учил язык. Это был просто рывок вперёд в математике. Его многие даже не поняли. Переводчики и то путались. Эту лекцию нельзя прочитать в Сорбонне. На французском нет половины этих слов и понятий, и на латыни тоже. Этот князь великий математик. Я считал, что лучший из нас это Кавальери, потом, скорее всего, Пьер Эригон, ну и я. Вот, может только мы втроём и поняли до конца всю лекцию. Это не передать словами. Он двинул математику на сто лет вперёд. Когда мы все вместе напишем учебник по этой лекции за шестой класс, то ни один профессор математики во вшивой Европе не сможет понять тринадцатилетнего ребёнка из Вершилова. Это как дикарю рассказывать про косинусы и логарифмы. Он просто таких слов не знает и в его языке эти слова в ближайшее время и не появятся. Сорбонна! Будут расстреливать, не поеду. Пошли спать, Мишель. Мне завтра учить детей логарифмам, а тебе молоть песок, – засмеялся Декарт.
Захария Копыстенский сидел в кабинете князя Пожарского в Академии Наук на стуле напротив хозяина кабинета и разглядывал того. Князь тоже внимательно глядел на священника. Первым не выдержал игру в гляделки Захария. Он кашлянул, прочищая горло, и сказал:
– Чудесный город ты, построил Пётр Дмитриевич. Ты мне скажешь сейчас, что строили град сей, зодчие Шарутин, да фрязин Модерна, да управляющие твои Зотов и Крчмар. Конечно, они строили. Только построил ты, князь. Все четверо великие мастера. Думаю, лучшие в мире-то. Но было у меня время, почти
