style="font-size:15px;"> – Дорожкин! Подержи юбку. Красивая девчонка! Эх! И какой же гниде понадобилось? Неужто Шалькин? Набухался, пристал… А она не захотела. Вот он ее и по голове. В пьяном-то угаре – запросто. Ну, Шалькин, допился, гад!
– А что ты, Иван Дормидонтыч, на меня-то смотришь? – обиженно протянул техник-криминалист. – Между прочим, на статуэтке отпечатки имеются. Вполне пригодные для идентификации.
– А вот это очень даже хорошо! – потерев руки, Верховцев уселся на парту и усмехнулся: – Спорим, знаю, кого из прокуратуры пришлют? Этого вчерашнего пижона, Алтуфьева.
Предположив, майор попал в самую точку! Алтуфьев приехал уже к обеду. И не на мотоцикле, а на служебной прокурорской «Волге», черной, с хромированным оленем на капоте! Все местные мальчишки к отделению сбежались – смотреть. Хорошо, прокурорский шофер оказался человеком строгим, шикнул на пацанов, отогнал. Иначе не видать бы оленя!
– Угу, угу, так…
Расположившись в выделенном специально для него кабинете, следователь внимательно прочитал протокол осмотра и перевел взгляд на опера:
– Игнат, что там говорят-то?
– Ну, это – практикантка, значит… Французский язык. И в школьном музее помогала – попросили. Документы там всякие, фотографии. Гороно старую школу к июлю освободить велело. Вот они и старались. Короче, разбирали – что-то выбрасывали, что-то в новую школу переносили. Со слов директора и учителей, в старую школу убитая…
– …Лидия Борисовна Кирпонос, двадцати трех лет от роду, – еще раз про себя прочитал Алтуфьев. – Так что – убитая?
– …пришла в старую школу около полудня. Не одна, с гражданкой Матвеевой, историчкой, заведующей школьным музеем. Матвеева около двух часов дня ушла домой, а Лида осталась, мол, еще посмотрю, интересно. А что ей делать-то? Семьи нет, молодая… Вот и осталась, на свою голову.
– А подозреваемый?
– Шалькин Федор Иванович. Десятого года рождения, инвалид – хромает. Осколок с войны.
– Воевал?
– Да. После войны вернулся в родные места. Вот директор его и пристроил конюхом. Он же – ночной сторож, плотник да и вообще – на все руки мастер. Характеризуется положительно, только что пьет. Не каждый день, но частенько.
– И на работу пьяным приходил?
– Так поди его пойми! Закроется у себя в конюшне…
– А конюшня далеко?
– Рядом со старой школой.
– Так пойдем пройдемся, взглянем. Тут ведь недалеко?
– Ну-у, километра полтора будет. Может, на машине?
– Да я уж свою отправил. – Алтуфьев совсем по-мальчишески расхохотался: – У вас тут с недельку поживу, пока дело. А что? Места здесь красивые, командировочные выписаны… Вот только в Дом крестьянина не хочется – людно. Может, комнату кто-нибудь сдаст?
– С теткой своей поговорю, двоюродной, – спускаясь с крыльца, обнадежил оперативник. – Дочка ее на геолога учится. Как раз сейчас на практике, в Сибири. Дома в августе
