поживиться за чужой счет и в одночасье лишился двух дочерей и видов на богатенького почитателя.
Шелли тоже был подавлен подобным поведением «небожителя». Как можно проповедовать одни истины, а жить по другим? Нет, здесь определенно что-то не так, он в чем-то не разобрался, чего-то не понял. Ослепленный святой верой в людей, Перси не мог свыкнуться с мыслью, что великого Годвина больше нет и все это время он общался не с великим человеком, а с его тенью, с кривым отражением в не менее кривом зеркале окружающей действительности.
Потом, немного придя в себя и обдумав ситуацию, в которой они оказались, Мэри предложила Перси переписывать его произведения, у нее был хороший, понятный почерк. Совместная работа сблизила их еще больше, и теперь Мэри мечтала только о том, чтобы всегда соответствовать его идеалу «истинной любви», которой Перси преданно служил.
Наследник баронетского титула и его возлюбленная с сестрой ютились в плохих меблированных комнатах, не зная заранее, удастся ли заплатить за следующую неделю и будет ли при этом что положить в тарелку. Шелли не каждый день мог ночевать дома, так как опасался, что там его арестуют и посадят в долговую яму. Теперь все силы у него отбирало общение с требующими погасить долги заимодавцами. Он наделал долгов ради великого учителя Годвина, которого молодой мечтатель все еще не смел обвинить в мошенничестве и обмане. К этим долгам регулярно добавлялись счета от любящей роскошества Херриет. Вся эта свистопляска мешала влюбленным подолгу находиться подле друг друга, и зачастую Мэри узнавала о своем возлюбленном только из записок, которые тот присылал ей с уличными мальчишками. Например, таких: «Прощай, любимая… тысяча сладчайших поцелуев живет в моей памяти. Если ты расположена заняться латынью, почитай “Парадоксы” Цицерона».
Время от времени Шелли наведывался сам, принося с собой связки новых книг. Латинский Мэри знала на уровне молитв, которые заставляла зубрить мачеха, теперь же она с радостью взялась за этот язык и, освоив его настолько, что могла читать сложные тексты, взялась за греческий, а потом за итальянский.
В ее дневнике рядом с мыслями и повседневными делами всегда можно было найти название книги, которую она в данный момент читает.
Теперь ей приходилось одной коротать дни и даже ночи. Мэри забеременела еще во время их «свадебного путешествия». С огромным животом она лежала в их с Перси спальне с книгой в руке, осматривающий ее врач запретил половые сношения, так как это могло навредить ребенку, на этом основании Перси теперь по нескольку дней не являлся домой, а когда все же осчастливливал ее своим появлением, от него неизменно несло вином и женскими духами.
В самый первый раз учуяв волнующий аромат, исходящий от сорочки Перси, она спросила, и тот честно ответил, что проводил время в компании друзей и шлюх. А что ему оставалось делать, когда он, молодой, здоровый мужчина, не может иметь альковных отношений со своей возлюбленной!
