воспитанником Шао? Говорят, монахами становятся только очень увлеченные военным искусством люди. Это правда?
– Это правда, но иногда бывает иначе, – кивнул он, одновременно соглашаясь и возражая.
– Серьезно? Расскажи, – девушка с ожиданием смотрела на него.
Пришлось пояснить:
– Я случайно попал в монастырь. Так получилось, но я ни о чем не жалею.
«Он что-то не договаривает. Скорее всего чего-то опасается,» – подумала Ксилуан и не стала больше задавать вопросы.
– А у тебя чудесное имя и красиво звучит, – произнес парень, глядя в ее необычные для людей этой местности синие глаза.
– Мама любит цветы. Меня назвали в честь изящной орхидеи, – с гордостью рассказала девушка.
– А что с твоим отцом? Ты позвала лекаря? – поинтересовался парень.
– Господин лекарь сказал, что нужно хорошее питание, это белая чума. Отец сильно кашляет и слаб.
– Что за белая чума? – Петр никогда не слышал о такой болезни.
– Еще господин лекарь называл болезнь чахоткой.
– Туберкулез? – глаза Петра расширились. Это и в нашем мире очень тяжелое заболевание, а уж здесь и подавно. Петр думал, что же можно сделать для этой молоденькой девушки, вероятно не очень сильной, но которая всеми силами старается помочь своей семье.
– Я пойду, молодой господин! – улыбнулась девушка. Своими словами она заставила Петра рассмеяться.
– Называй меня по имени. И вот что. Приходи сюда завтра в это же время. Я подумаю, что можно сделать.
Но ни завтра, ни в последующие дни Ксиулан не появилась. Петр поговорил с товарищами. Удалось выяснить, что кроме солнца, молока и хороших продуктов, лечить эту страшную болезнь в этом времени нечем. Во все эти способы лечения с помощью натирания барсучьим или медвежьим жирами он не верил. Если бы были антибиотики.
Лишь спустя месяц Петр снова встретил Ксилуан. Вот только эта веселая раньше девушка, теперь выглядела понурой, а глаза ее тоскливо смотрели мимо Петра.
– Ксилуан! – окликнул Петр, – Давно не видел тебя здесь.
– Я не ходила никуда, господин.
– Петр, – мягко поправил он.
– Петр… – задумчиво произнесла девушка.
– Отчего ты так грустна? – участливо спросил он.
Девушка, до этого едва сдерживавшая слезы расплакалась, не замечая, как он подошел ближе, чуть обхватил ее за плечи и прижал к своей широкой груди. Его кимоно намокло от соленых слез. Петр ласково гладил черные волосы, заплетенные в причудливую косу.
– Ну-ну, будет, – мягко приговаривал он. В свои двадцать четыре он не особо много сталкивался с горем людским, но интуитивно ему хотелось защитить эту девушку от жестокого мира.
– Отец умер, – всхлипывая произнесла Ксилуан.
– Мне очень жаль, – Петру хотелось хоть как-то ее приободрить.
От печали и безысходности
