чего не сказала.
К стойке администратора я подошла только через двадцать минут, закончив сложное пломбирование зуба. Пётр едва заметив меня, кивнул в сторону диванов для посетителей, на одном из которых спиной ко мне сидел мужчина.
Он обернулся, и в бородатом мужчине я узнала некогда моего возлюбленного и по совместительству отца моего ребенка.
– Дима?
Гость встал с диванчика и направился ко мне, махом преодолев те несколько шагов, что нас разделяли. Взяв мои руки в свои, он посмотрел мне в глаза, будто бы что-то спрашивая, но я не поняла, что именно.
– Я хотел извиниться. Прости меня, Марин. И пока ты не успела меня вышвырнуть в очередной раз, я хочу пригласить тебя поужинать, а заодно и поговорить.
– Нам не о чем с тобой разговаривать, Митрошин.
– Есть. Именно поэтому, мы с тобой и поужинаем. Во сколько ты закончишь?
– Не твое дело.
Я развернулась и направилась обратно в кабинет. И все было относительно неплохо, пока не закончился рабочий день. Настойчивостью Димка никогда не отличался, так что в полной уверенности, что он уже давно дома, я вышла в холл, попрощалась с ресепшионистами и направилась на улицу. Вот только выйти мне не дали. Как черт из табакерки, непонятно откуда выскочил мой бывший молодой человек.
– Поужинаем?
– Нет.
Мы вместе вышли из клиники.
– Может, я тогда хотя бы на сына посмотрю? Издалека. Он же еще в сад ходит?
– Это. Не. Твое. Дело.
Мы как раз поравнялись с моей старенькой бэушной ладой-калиной мышинного цвета. Замок щелкнул и я открыла дверцу, чтобы сесть за руль.
– Дим, тебя не было пять лет, какого черта тебе сейчас от нас нужно? Катись, откуда пришел!
Вот только пока я закрывала дверь и заводила двигатель, этот неугомонный гад плюхнулся на заднее сиденье, заявив, что поедет со мной.
Выставить его из машины у меня не получилось, вызывать полицию и ждать ее появления тоже. Так что мы поехали за сыном в гробовом молчании. Мысленно же я проклинала моего спутника, как только могла.
Матвеюшка, как и всегда, заигрался и не сразу меня заметил, но едва увидел, как подбежал с радостным криком «Мама!». Дима крутился где-то рядом, но не вмешивался и внимания к себе не привлекал. На чем ему и спасибо. Вот только сын все же понял, что я нервничаю.
– Мама, у тебя все хорошо?
Я погладила моего мальчика по голове:
– Конечно, просто сложный день и сложный случай.
– Опять думаешь, что могла сделать еще лучше?
– Да. Тебя дедушка этому научил?
– Он сказал, что ты всегда сильно переживаешь из-за работы, если там что-то сложное.
– Точно. Какой же ты у меня умный! – я поцеловала сына в макушку, и мы вышли из садика.
На крыльце учреждения стоял Дима. Он вопросительно посмотрел на меня, но я мотнула головой и повела малыша к машине.
На следующий день Дима снова поджидал меня у работы. На этот раз с цветами, какими-то детскими машинами и весь такой подозрительно напомаженный, что я просто сбежала. А через пару часов курьер привез букет точно таких же, что были у мужчины, цветов с письмом. Любопытство победило, и я открыла конверт, прекрасно понимая, от кого он.
«Нина, я очень хочу с ним познакомиться. Ни на чем не настаиваю, просто давай поговорим, когда у тебя будет время. Как насчет ужина или, может быть, завтрака? Ди».
Есть вещи, которые не меняются. Большой дяденька все еще думает, что он все тот же парень, который мог носить драные джинсы, ходить на рок-концерты и ни о чем не думать, потому что решил, что умрет в 25. Увы.
Вздохнув, я набрала на телефоне номер, подписанный от руки все в той же карточке, и уже было занесла палец, чтобы позвонить, но передумала. Набрала смс.
«Цветы с ответом посылать не буду. Что тебе нужно?»
Ответ пришел сразу же:
«Поговорить. Это не телефонный разговор».
«Попробуй еще раз. У тебя есть последний шанс меня заинтриговать».
«Ты была права. Я больше не могу иметь детей. Ты и наш сын – все, что у меня есть».
«Тогда у тебя никого нет. Ты сам когда-то так решил».
«Встречу тебя после работы».
«Завтра. 8.00 у садика».
«Буду».
Он действительно приехал к детсаду к восьми утра,
