уки, на которые раньше не мог решиться, волосы каждое утро укладываю гелем и стал гораздо реже говорить всякую ерунду про девчонок (ну, кроме одной-двух, которые этого заслуживают).
Вот китайцы не говорят «упасть влюблённо», они говорят ài shàng.
Я переведу, потому что не все люди знают китайский.
Ài shàng означает «влюблённо подняться».
Вот! Я влюблён по-китайски. Хотя, как эту влюблённость ни назови – падением или взлётом, – далась она мне очень непросто.
1
Мачо!
В детстве все прекрасно понимают, что вести личный дневник – занятие чрезвычайно небезопасное. Охранять его день и ночь невозможно (если, конечно, не примотать к себе скотчем под футболкой), и дневник может попасть в недобрые руки. Например, в руки старшей сестры. Которая тут же бросится показывать его родителям. А те, может, и скажут ей, что нехорошо рыться в чужих вещах, но всё равно прочтут.
Мне в то время было лет шесть, может, семь. Я усвоил этот жестокий урок и больше никогда не вёл дневников. Я знаю, что некоторые думают, будто с компьютером и паролем риск резко снижается. Но так могут думать только те, у кого нет сообразительной сестры.
Я усвоил жестокий урок, но всё-таки, видно, не вполне. У меня оставались ещё кое-какие бумаги, которые следовало бы хранить под замком. Такие бумаги, из которых легко понять, как я отношусь к девчонкам.
В конце учебного года надо всё выбрасывать. ВСЁ. Тетради, листки с заданиями. Разве что по математике и физике можно оставить. В них ничего такого не бывает. Ну, в смысле ничего личного. А вот сочинения, в которых высказываешь своё мнение, – тут надо помнить про мой печальный опыт: их могут прочитать. Вот, например, мои тетрадки мама сохранила. На чердаке. А там, как вы догадываетесь, бронированной двери нет.
Ну и, понятно, ничем хорошим это не закончилось. В начале учебного года сестра моя полезла туда, уж не знаю зачем, нашла тетради и притащила к себе в комнату. И давай читать одну за другой, пока не нашла то, что искала.
Она как раз злилась на меня за историю с телефоном, который, как она утверждала, я разбил, хотя на самом деле там была всего лишь трещина на экране. Ну то есть довольно много трещин, но ведь не разбил же! А она устроила из этого настоящую драму, потому что я у неё взял телефон без спросу и два или три дня им попользовался. А что мне было делать? Мой мобильник сдох. И вот она из мести придумала целую стратегию. Дождалась, пока родители сядут ужинать и рты у них будут заняты едой. И тогда вдруг – плям! – шмякнула на стол листок бумаги.
– Вот, почитайте! Я вам давно говорила, что Уго – мачо! – выкрикнула Кларисса. – Он тут пишет гадости про девочек, как обычно. Это совершенно недопустимо, сделайте что-нибудь!
Я сразу узнал письменное задание, которое мне дали как-то раз в младшей школе в наказание за плохое поведение. Это было как бы сочинение на тему «Почему я не люблю девчонок (с вескими аргументами)».
Я даже на стуле подскочил:
– Эй! Да это же старьё! Сто лет назад написанное!
– Конечно! – скорчила рожу сестра. – Сказал бы уж сразу «тысячу лет назад»! Всё, братишка, ты попался, там внизу дата указана. Ты был в четвёртом классе, чуть больше года назад.
– А ну отдай, жаба!
Поздно: мама уже потянулась за листком.
В общем, если коротко. Училка решила меня тогда наказать за то, что я опять не поладил с Магали Парсис, которая опять завалила всю нашу парту своими вещичками. Прямо посреди урока эта тупица подняла руку.
– Мадам! Уго ненавидит девочек! Он говорит, что они…
Мадам Бьото её остановила. Видимо, в данный момент ей было не очень интересно, за что я ненавижу девочек. Возможно, ей не было интересно потому, что ребятам из класса, как раз наоборот, очень захотелось немедленно узнать, за что же. Например, Самюэлю захотелось, и Гетану, и Полю, и Омару – они уже заранее веселились.
Но как только я написал на парте то, что не успел сказать Магали вслух, училка внезапно передумала. И вместо того чтобы отпустить меня вместе со всеми на перемену, велела остаться в классе. Одному. Точнее, вдвоём с ней.
Для начала я должен был оттереть то, что написал на парте. А когда написано чёрным маркером, это, если вы не в курсе, так сразу не ототрёшь. Потом она захотела, чтобы я подошёл к её столу за исправительным заданием. Тем самым, которое лежало теперь посреди нашей обеденной скатерти, рядом с курицей, прямо под носом у родителей.
– Ты, кажется, очень хотел высказаться на этот счёт, Уго, – сказала мне учительница, – поэтому я решила задать тебе сочинение.
