на Ворошилова живет, пятьдесят шестой дом.
Стасов выразительно глянул на Максима, и тот молча с ним согласился. Идти нужно к этой Людке, говорить с ней, прощупывать ее на вшивость. Но и Драбову оставлять нельзя. Придется разделиться.
Максим уже собирался уходить, когда в проеме открытой калитки появилась знойная женщина лет сорока, в легком плащике поверх длинного платья. Все в ней пышное: и прическа, и формы, и грудь. А голос обволакивающий. Она смотрела на Драбову, но видела и Максима, и Стасова, и весь дом целиком. Казалось, у женщины явно было много горячих новостей.
– Вика! – выдохнула она, спиной прислоняясь к опорному столбу.
Всем своим видом она показывала, как ей больно, горько и страшно. Она смотрела на хозяйку дома, видела Максима и Егора, при этом еще любовалась и самой собой. А вдруг ей к лицу трагизм!
– Это и есть Людмила, – с ужасом глядя на женщину, пробормотала Драбова.
– Которая сама всех находит? – спросил Максим, с подозрением глядя на пышную даму.
А ведь он знал, какую новость держит в клюве эта сорока. Тот же Волчков мог разболтать о трупе, выловленном из реки. Да и просто зеваки могли подтянуться к его причалу, разглядеть и узнать покойника, растрезвонить. Людка подхватила и понесла.
– Кого я нахожу? – недовольно спросила женщина.
Но при этом с интересом окинула Максима. А взгляд цепкий, ищущий. Взгляд одинокой женщины, ищущий мужчину.
– Вы хотели что-то сказать? – Стасов медленно приблизился к Людмиле.
– Да я-то хотела…
– Что-то не очень хорошее? – Стасов взялся рукой за тот же опорный столб, к которому она прижималась спиной.
– Не очень… А вы кто?
– Капитан полиции Стасов. – Егор навис над женщиной. Он улыбался и смотрел на женщину так, будто пытался заглянуть в ее душу.
– Я так почему-то и подумала! – кивнула Василиничева, завороженно глядя на него.
– Вы хотели что-то сказать, – напомнил Стасов, взглядом указав на хозяйку дома.
– Так вы, наверное, уже сказали?
– Что сказали? – хныкающим от сильного волнения голосом спросила Драбова.
– Так это, Никита там твой! На пристани! У Волчкова.
– Живой?
– Ну, Волчков-то живой… – сокрушенно вздохнула Людмила и, оправив локон-пружинку мелко завитых волос, приклеилась взглядом к Стасову.
– А Драбов? – спросил Егор.
– А Драбов… Ну, я сама-то к покойнику не подходила…
– Какой покойник!.. Где на пристани? – побелев как мел, Драбова поднялась со скамейки.
Женщину качнуло, Максим подал ей руку, она оперлась на нее, но тут же снова опустилась на скамейку.
– Я сейчас… – пробормотала она, руками закрывая лицо.
– Горе-то какое! – проговорила Людмила.
– Беда, – тихо сказал Стасов.
– И не говорите!
– Бандиты зверствуют.
– Бандиты? –
