с нечистью у границы купола. Твари из нор средь бела дня повылезали. Что нам делать?
– Чёрт! – Шрам поморщился, снял рацию с груди, и ответил: – Серебряное крыло, это Шрам. Метра без меня проехать не можете? Тут гражданские в запретной зоне. Сейчас я их спроважу, и догоню вас. Огонь пока не открывать. Есть же инструкции, чтоб вас! Вы жопой их читали?
– Шрам, принял, – ответил Крыло. – Ждём тебя в пункте назначения. Конец связи.
– Короче. – Шрам повесил рацию на грудь. – В лагере беженцев есть доска пропавших. Там ищите имя своего старика, и дождитесь момента, когда оно будет вычеркнуто зелёным маркером. Если маркер зелёный, значит его вытащили из запретной зоны, и эвакуировали в лагерь. Если маркер красный – ваш отец мёртв, увы. Теперь валите, и не ошивайтесь тут, если жизнь дорога.
Шрам сел в машину, она взревела мотором и выехала на дорогу, умчалась следом за охотничьей колонной.
– Ого. – Саша глядел в след бронемобилю. – Крепкий мужик.
– Поехали, – я направился к машине, и жестом позвал Сашу за собой. – Нужно в лагерь. Там уже решим, что делать дальше.
Мы залезли в салон. Я завёл двигатель, и погнал машину прочь от запретной зоны. Больно было интересно, как выглядел лагерь беженцев, основанный Грозненскими кланами.
Глава 4. «Глаз змеелюда»
До столицы мы добрались, когда стемнело. Административный аппарат Града Ростовского приезжих никогда особо не жаловал, потому, во избежание незаконных проникновений «понаехавших» на столичную территорию, город обнесли пятнадцатиметровой стеной из покрытого камнями-протекторунами полибетона. За счёт обработанных магией бетонных полимеров стена была идеально ровной, а светящиеся протекторуны с золотистыми рамками придавали виду укреплений некоторую эстетичность, и источали по три тысячи градусов каждая.
Для себя Грозненские постарались, и сделали красиво. Ничего не сказать. У стороннего наблюдателя подобное ограждение, безусловно, вызовет лишь восхищение, у жителей столицы чувство абсолютной защищённости, а у нежелательных гостей – трепет ужаса. Возникла мысль поглотить протекторуны, но тогда риску будут подвергнуты мирные жители, которых я не смогу защитить в одиночку. Нет. Охотники так не делают.
Я помнил, что иммиграция провинциальных жителей в столицу возможна только по специальным пропускам внутреннего иммиграционного обращения. Мой отчим таким хвастался, прежде чем бросить Олесю и свалить к новой пассии в Град Московский. Пропуск тоже был золотистым, с именем и фамилией. Правда было неизвестно, сколько такое удовольствие стоит. Женя этим вопросом не интересовался. Думал, смысл узнавать, если денег пока нет. Вот как будут – тогда и надо узнавать. Цены ещё двадцать раз поменяются.
– Прикольно выглядит, – сдержанно восхитился Саша. – А почему у нас нет таких больших камней, мам? Я видел только маленькие в твоём комоде,
