а ту самую соседку, которая, по словам Руденко, была так близка с Сизовыми.
Яна слегка отвернулась, чтобы не быть узнанной, когда четверо мужчин пронесли мимо роскошный гроб. За ним проследовали священник и, все в черном, скорбящие родственники. Первой шла спрятавшая в платочек лицо безутешная Дарья Владимировна. Ее поддерживал упитанный высокий мужчина с самодовольным лицом, несколько подпорченным читающейся на нем скорбной растерянностью. За ними следовала молоденькая девушка и еще один мужчина, цветом волос и глаз напомнивший Яне Сизову.
Далее, видимо, прошли дальние родственники и друзья. Народу было много, но где-то ближе к концу процессии Яна выделила из толпы красивую, державшуюся чрезвычайно прямо, женщину с пышными формами, но довольно-таки тонкой для подобной фигуры талией. Черный цвет удивительным образом ей шел, оттеняя мягкие, почти детские черты лица. Она шагала как-то особняком и казалась несколько чужеродной этому сборищу представительных господ, старательно удерживающих на лицах напускную скорбь. Лицо же приглянувшейся Яне женщины сохраняло отрешенное, почти бесстрастное выражение. Лишь бросаемые время от времени рассеянные взгляды из-под черного кружевного платка развенчивали впечатление того, что женщина из-за глубокой скорби погрузилась в ступор и двигается чисто механически.
Яна незаметно пристроилась рядом. В руках ее был букет цветов, предусмотрительно приобретенный у ворот кладбища. Через несколько секунд Милославская демонстративно оступилась и подвернула ногу. Тихонько ойкнувона как бы случайно оперлась на идущую рядом женщину.
– Простите, – еле слышно пробормотала Яна, делая вид, что очень смущена. – Мне так неловко, в такой скорбный момент… Вы не могли бы подержать секундочку букет, пока я поправлю ремешок на босоножке.
– Конечно, – женщина доброжелательно смотрела на Милославскую.
– Я вас раньше вроде бы видела, – Яна проявила чудеса догадливости, решив войти в доверие. – Вы случайно не соседка? Как-то я к Даше приходила и с вами столкнулась.
Яна желала расположить к себе женщину, котораясудя по описанию, данному ей ранее Руденкои должна была являться Воронцовой. В то же время, с помощью ловкого маневра с якобы подвернутой ногой, она заставила женщину приостановиться, оказавшись в самом конце процессии.
– Извините, должно быть неудобно, что я вас обременяю в такой момент разговорами, – Яна была сама любезность. – Но, понимаете ли, я мать сестры племянницы Дарьи Владимировны, – с ходу наворотила она это хитросплетение родственных уз, надеясь раз и навсегда запутать новую знакомую, создав у нее ощущение, что Яна – родственница усопшего.
– Мы давно не виделись с Сизовыми, я уезжала на несколько лет за границу, – продолжала Яна. Тем временем свободной рукой, так чтобы не заметила ее новая знакомая, она потихоньку извлекла из кармана карту «Внушение» и сжала ее. Затем Милославская
