были довольно частые запросы на посещение тюрем, канализации. Мы постарались всё это реконструировать: оцифровали коллекторы, подземелья, Лефортово, Матросскую тишину, Бутырку. Даже здания на Лубянке, доступные ранее только фрагментарно"…
И так далее. Но как же я попал в игру против моей воли? Такое ведь невозможно! Если игрок по какой-то причине теряет сознание или засыпает, то он автоматически выбывает из игры и просыпается в своем реальном мире. Как же так вышло, что я не помню, как здесь очутился?
Я мог точно сказать, что это не Бутырский замок, я его тестировал и даже был в реальном музее.
Слышу, сокамерник напевает песенку в стиле шансон:
Таганка, я твой бессменный арестант,
Погибли юность и талант в твоих стенах.
Эту тюрьму я не тестировал, зато бывал в театре на Таганке, видел запись спектакля "Антимиры" с Высоцким. Как там у Вознесенского:
Живет у нас сосед Букашкин,
в кальсонах цвета промокашки.
Но, как воздушные шары,
над ним горят Антимиры!
И в них магический, как демон,
Вселенной правит, возлежит
Антибукашкин, академик
и щупает Лоллобриджид.
Но грезятся Антибукашкину
виденья цвета промокашки.
На всякий случай я решил уточнить и спросил:
– Мы на Таганке?
– Это внутренняя тюрьма НХВД.
– На Лубянке?
– Хуже, Варсонофьевский переулок.
– Расстрельная тюрьма?
– Точно!
Ну и отлично, – подумал я, – сейчас меня добьют, расстреляют, и я выйду из игры. Решили продемонстрировать мне нейрокостюм во всей красе? Наверное, будет больно. Боюсь, мне это не понравится. Надо будет снизить цену.
Однако время шло, а никакого развития сюжета не происходило. Сколько тут ещё мучиться? Я пытался разговорить уголовника, видя в нем персонажа игры. Но он не был похож на непися из квеста, который должен давать подсказки, и на вопрос как он сюда попал, грубо ответил.
– Ты чё, следователь? Я же тебя не спрашиваю, кто ты такой. А я ведь ничего такого не делал! – заныл он тоскливым голосом, – Ну подумаешь, решил прогуляться среди девчонок. Мне чё, нельзя на первое мая на демонстрацию глянуть? Рожей не вышел? Говорили, метрополитен откроют. Покататься хотел. А чё нельзя?
– Первого мая? А какого года?
– Те чего и память отшибло? Тридцать пятого.
– Не может быть, я точно помню, был ноябрь тридцать четвертого. Две тысячи тридцать четвертого, – уточнил я.
– Чево? Я не понял, или я сто лет проспал, или у тебя с цифрами плохо. Сейчас одна тысяча девятьсот тридцать пятый год.
Неубедительно
