имеет, но ученый лишь ты… Я не знаю… Я хотела… Но если ты так… Ведь я знаю… Но ты ученый…. Ядвига. Хорошо, приятно. Ядя, что ли… Почти ягода. А для того, кто ее полюбит – можно и «ягодка»…
Я вздрогнул. И очнулся…
– Доктор!
Яга опять слегка потянулась. Яга была в белом. Яга была рыжей. Но я не понимал, вернее, ничего не хотел понимать.
– Доктор, мой отец всю жизнь изучал образ Бабы-яги. И всю жизнь хотел оправдать этот персонаж. Он не был адвокатом, он был фольклористом. Но считал, что жизнь так несправедлива. Начиная с Бабы-яги…
– Странное начинание… Более чем! Но это странным покажется лишь человеку необразованному или не заинтересованному в образовании, поверьте!
– Я верю. Но слишком много слов. Я не верю в множество слов.
– А верите моему отцу? Ведь он был не я и не вы… И даже не из нашего времени.
– Не хочу, но, наверное, верю…
– Вы же знаете, что все можно оболгать?
– Да.
– Вы верите, что все можно опорочить?
– Наверное… Только непорочные люди не верят в это. Их, пожалуй, теперь уже нет…
– Что можно зло назвать добром? И наоборот?
– Я живу вместе с вами в одном времени. Поэтому верю. Но в добро в последнюю очередь…
– Все можно опошлить, принизить, утоптать?
– Еще бы! Мы и сами на это способны…
– Что все можно переиначить?
– До сегодняшнего времени, пожалуй, нет. Но учитывая Бабу-ягу…
– Вижу, вы во многое верите. Раз работаете здесь. Вам… Что подают, в то и верите? Как в ресторане. И не боитесь отравиться?
– Иногда побаиваюсь…
– Вы верите, что слишком много времени уходит на оправдание правды? Вы верите, что это время уже пошло?
Я посмотрел на часы. Время шло. Но время еще было. На наш разговор. И мне не хотелось его заканчивать. Потому что ко всему прочему существовала ослепительно-белая пижама. Хотя их столько на свете!
– Мой папа…
Яга запнулась.
– Разоблачать подлог он начал с нуля. Все нужно делать не с единицы, а именно с нуля. Ведь единица – это уже потом…
Я уже не просто мог представить голос ее отца. Я уже видел его. Так ярко, так отчетливо. Словно пять минут назад с ним расстался. Типичный профессор-фольклорист. Седой, бородатый. На носу немодные очки в роговой оправе. Но голос все равно был старше его лет.
– Я благодарен, что ты позволила… Позволила назвать мою девочку Яга. Это дело принципа.
– Я лишь позволила назвать ее Ядвига.
Маму я по-прежнему не видел. А возможно, мне было просто лень ее рисовать в своем воображении. Или моего воображения не хватало. Как в детстве не хватало цветных карандашей.
– Но ведь позволила… Ты же знаешь…
– Да, знаю. Я тысячу раз слышала эту историю. Тысячу раз слышала, что имя Яга – старославянское.
