style="font-size:15px;"> С этого момента и началась игра.
Крестовский сам себя не понял, что его дернуло пойти не по стандартному шаблону вопросов. Сколько звезд должно было сойтись, чтобы он отступил от выверенной методики и непонятно для чего отправился в путешествие по тонкому льду. Хотя через время, он ответит себе на этот вопрос – ради удовольствия. Глядя на неё, удовольствие диалогов было очевидным. Он понял это или интуицией, или третьим глазом, или ему подсказал зов предков. Это было не важно. Важно, что он принял правильное решение.
– Вы русская?
– Да, – все так же расслабленно кивнула Адель.
– С рождения в Америке?
– Я здесь русская в четвертом поколении. Моя прабабушка бежала в Америку от сталинских репрессий. Её мужа, моего прадеда, арестовали. Тогда уже не выпускали из страны, но помогли его друзья. Он был дипломат – большие связи. Прабабушку он успел спасти. Она уехала на третьем месяце беременности. Моя бабушка родилась уже здесь, в Америке.
– Бабушка еще жива?
– Да, – Адель широко и очень тепло улыбнулась, – вы не поверите, ей 84 года, мы праздновали день рождения на прошлой неделе. Она всё еще бегает по утрам.
На этой фразе Адель рассмеялась, вспомнив бегущую бабушку. Крестовский улыбнулся в ответ. «Что же ты делаешь у меня?», – мысленно спросил он.
Адель перестала смеяться и посмотрела в окно.
– Ваша семья живет здесь столько лет. Можно сказать, что вы коренная американка. Вы говорите с акцентом, значит для вас родной язык – английский. Если родной – английский, то и мыслить вы должны так же, по-английски, – Крестовский сделал паузу, – почему русский психотерапевт? Ведь это барьер в общении.
– Бабушка сказала, что у меня русская душа. Сказала, что меня никто не поймет, кроме русского человека. Это она настояла, – не задумываясь, ответила Адель.
– А вы как сами думаете?
– Я не знаю. Вы самый дорогой русский психотерапевт, которого мне удалось найти.
Крестовский улыбнулся. Он мог бы не улыбаться, она и так поняла, что для него стоит этот кабинет и репутация лучшего.
– Вы не похожи на человека, которому нужна помощь.
– Возможно. Но мне нужна помощь.
– Хотите рассказать причину вашего визита?
– Я не знаю, – всё так же лаконично, как и на все предыдущие вопросы ответила Адель.
– Если я не буду знать причину вашего визита, то мне будет сложно помочь вам.
Девушка молчала и смотрела. Она не нервничала, не проявляла никаких мук совести, не играла руками и не дергала ногами. Её затянувшаяся пауза была больше похожа на размышление, чем на нежелание говорить.
Из-за приоткрытой фрамуги доносился шум улицы: звук пешеходов, проезжающих машин и далекие вскрики автомобильных клаксонов. С размышления девушка переключилась на слух.
– Адель, –
