«Внуково» по прилете из Сургута для встречи со своей семьей.
Владельцем кошелька был Л. Венгров, который тем же ночным рейсом летел в Сургут. Он тоже перед полетом зашел в кафе «Хамовники», где выпил бокал пива, закусил гренками. Видимо, слегка расслабившись, пошел на посадку, забыв кошелек на стуле, на котором сидел. Пропажу кошелька обнаружил в автобусе, подвозящем пассажиров к самолету. На борту самолета никому не сообщил о том, что забыл кошелек в кафе, но написал смс-сообщение жене о его утрате в кафе «Хамовники».
Так как уже была ночь, жена Л. Венгрова только на следующее утро дозвонилась в кафе и сообщила его директору о случившейся с ее мужем беде. Директор перемотал круглосуточную видеозапись минувших событий дня. На ней зафиксировалось, что в 23 часа мужчина оставил кошелек в кафе на барном стуле. Через несколько минут другой посетитель взял этот кошелек и, после того как выпил пиво, ушел с находкой. Определить, сколько денег было в кошельке, как пишут в полицейских протоколах, «не представлялось возможным». Сумма 80 000 рублей была названа владельцем кошелька, и то, что В. Тарлуков подтвердил ее наличие в кошельке, свидетельствовало о его честности. Судья же этот факт использовал для того, чтобы квалифицировать действия В. Тарлукова как кражу, в результате которой пострадавший понес значительный ущерб.
Прилетев 4 августа 2017 года из Сургута в Москву, Л. Венгров зашел в линейное отделение полиции аэропорта «Внуково» и написал заявление об утере кошелька. Это заявление стало основанием для возбуждения уголовного дела и его последующего рассмотрения в суде с вынесением обвинительного приговора. Этого приговора могло и не быть, если бы А. Егорова, согласилась с аргументами адвоката И.В. Туровца, защищавшего В. Тарлукова.
В защитительной речи адвокат говорил, что, общаясь со следователем, его подзащитный не хитрил и признал, что нашел кошелек, но планировал вернуть деньги, если найдется их хозяин. В дальнейшем, когда узнал о его существовании, вернул не только 80 000 рублей, но купил ему новый кошелек и дополнительно дал 20 000 рублей в качестве компенсации морального вреда.
Для Л. Венгрова эта сумма была значительной, так как его средняя зарплата составляла 30 000 рублей. При этом его супруга не работала, на иждивении была малолетняя дочь. На следствии и в суде Л. Венгров подтвердил, что В. Тарлуков в полном объеме возместил ущерб, и он не имеет к нему претензий.
Казалось бы, в такой ситуации судья мог согласиться с доводами адвоката, полагавшего, что кражи, да еще с причинением значительного ущерба потерпевшему, его подзащитный не совершал. И действительно, как было сказано выше, кража – это тайное похищение имущества другого лица. Коль тайное, значит В. Тарлуков должен был действовать в присутствии Венгрова, да так, чтобы тот не заметил пропажу кошелька. Далее адвокат говорил, что из владения потерпевшего кошелек выбыл по его же вине, и В. Тарлуков этому никак не содействовал. Он нашел утерянное чужое имущество, не имея умысла на его кражу.
