Хотя, как я погляжу, господин Вентер предпочитает трепанги, – шут схватил тарелку Закари, на которой оставался один моллюск, установил его торчмя и поднял над головой. – Так что, возможно, нашему рыцарю интереснее то, что скрывают не юбки, а гульфики.
За столом прокатился смех. Король с интересом смотрел на Закари, ожидая его реакции. Молодой человек покраснел от злости, однако он знал, что лучше метко ответить шуту, чем попытаться прибить, поэтому улыбнулся и произнес:
– Судить о постельных предпочтениях по тому, что человек ест за обедом, это все равно что по дерьму пытаться определить, что его хозяин предпочитает – петь или танцевать. Так что не обольщайся, дурачок, в вашей гильдии любителей исследовать содержимое гульфиков членов не прибавилось.
Тут расхохотались все пирующие, и громче всех король.
Посрамленный шут укрылся под столом.
Налюбовавшись столичными красотами и нагуляв аппетит, новоиспеченный рыцарь решил отужинать в лучшем трактире города – «Приюте эпикурейца». Он слышал, что, кроме роскошных яств, в заведении всегда можно было найти прекрасную незнакомку, которая могла стать дамой сердца как минимум на ночь…
За пару кварталов от заветной цели он услышал крики толпы, на фоне которых выделялись чьи-то истошные вопли вперемежку с проклятиями. Закари пришпорил коня, предвкушая недоброе.
На площади перед «Приютом» разыгрывалось действо, чрезвычайно его огорчившее. Закари понял, что его планам на вечер сбыться не суждено.
В середине композиции красовался треножник из огромных жердей, связанных наверху. На треножнике был подвешен котел циклопических размеров. Черт знает, где горожане раздобыли такой котел, возможно, одолжили в самой адской кухне. Под котлом полыхал огонь. В закипающей воде багровело лицо, в выпученных глазах которого – мольба и безумный ужас. Кругом бесновались бюргеры, явно одобряющие происходящее.
– В чем провинился сей муж? Почему решено предать его столь жестокой смерти? – вскричал рыцарь.
Из толпы выступил пухлый и очень важный коротышка в ярко-синем берете с богатым плюмажем из экзотических перьев. Он важно произнес:
– Горожане решили заживо сварить Гвидо, хозяина трактира, потому как полагают, что этот злодей добавляет в свою стряпню колдовские зелья.
– Что за чепуха?! – Закари ухмыльнулся. – И каково же их действие?
– Богомерзкие снадобья лишают праведных жен воли и делают беззащитными перед похотью.
Гвидо заверещал из котла:
– Поклеп! Этот скаред не дает жене денег на ленты, вот она и ищет благосклонности у щедрых кавалеров. А моя кухня тут ни при чем!
Из толпы раздались женские голоса:
– Это чистая правда! После его жаркого я сама не своя.
– Я поела в «Приюте эпикурейца» бычьих хвостов с кашей и ничего не помнила после этого до утра.
– А я отведала перепелов, тушенных в розовом вине, и очнулась
