тихо, с легкой хитрой улыбкой проговорила Аника.
– Нет, не пожалел. И никогда… – Ивар замолчал, остановленный прямым и смелым взглядом девушки. Он непроизвольно потянулся к ладони Аники, но стоило ему едва коснуться её, как руку пронзила дикая боль.
Ивар отдернул ладонь и с ужасом посмотрел на расползающийся ожог. Аника задорно рассмеялась, да так громко и звонко, что у Ивара зазвенело в ушах. Девушка продолжала смеяться, на глазах её выступили слёзы, а она никак не могла остановиться.
– Вот ты странный, Ивар, сын Кмара! И глупый, как ягнёнок. Тебе теперь до девушки даже дотронуться нельзя будет, никогда, слышишь? А знаешь, почему? – Аника приблизилась к его лицу, успокоившись, и прошептала. – Жемчужина любит чистоту души и помыслов, она никогда не пойдет в грязные мужские руки. Она хочет быть одной единственной!
– Откуда ты столько знаешь? – прошипел Ивар, стараясь побороть боль.
– А я дочь своего отца, как и ты – своего. Мне положено всё это знать, – Аника загадочно повела плечами, но не отстранилась. – Знаешь, Ивар… Я бы даже вышла за тебя замуж, если бы ты не отдал своё сердце Океану.
– Что? – он и подумать не мог о том, что эта девушка столько всего знает, да ещё и так смело может говорить о браке. Где это видано?
– Что слышал, ягнёнок, – Аника улыбнулась и легко, как бы невзначай, провела ладонью по щеке Ивара, обжигая своим прикосновением. – Ты справишься, я верю в тебя. Отец просил передать тебе ещё кое-что, очень важное.
– Говори, – Ивар от боли был готов бежать, куда глаза глядят, но шанс узнать что-то важное, что приблизит его к сокровищу, удерживал на месте.
– Чтобы найти жемчужину, чтобы взять её в руки и целым и невредимым добраться до счастливых берегов, тебе нужно… Умереть, – глаза девушки снова сверкнули огнём. – Но не пугайся, Ивар. Умереть не по-настоящему. Когда соберешься в последнее плавание, придёшь ко мне, я дам тебе белую рубаху, и помогу немного, пошепчу кое-что. Но это не всё, мать твоя и бабка должны будут плач устроить, будто ты умер уже. Как вы всегда делаете, прежде чем моряков Океану отдать. И вещи твои все выкинуть надо будет, только не в море, а предать земле. А как только ты на корабль взойдешь, имя твоё на суше забыть надо. Понял?
– Впервые слышу о таком! Как я матери объясню? – Ивара пробрала дрожь. Он был готов отказаться от женщин, даже умереть сам, но разве выдержит любящее материнское сердце такое горе? Забыть о сыне, забыть его имя, вычеркнуть из памяти. – А что будет, если она не согласится?
– Значит, либо и правда умереть тебе придется, либо забудь о жемчужине.
– Почему вы мне раньше не сказали? – возмутился Ивар, сжав руку в кулак. И тут же заскулил от боли, не сдержавшись.
– Если это небольшое условие могло изменить твое решение, то ты, Ивар, сын Кмара, не достоин жемчужины.
– Достоин. Моё решение ничто не изменит, – твердо произнёс Ивар
