возле небольшого водоёма, по которому важно расхаживали на тонюсеньких ножках птички, напоминающих фламинго, только синеватого оттенка. Видимо, король решил похвастаться передо мной наличием экзотики, вот только удивить меня не получилось – по телику чего я только не насмотрелся.
В ответ на предложение Авриана я пожал плечами, мол, сам захотел панибратства, и спросил: – А почему Белобородый?
Король удивлённо уставился на меня, потом рассмеялся и озвучил причину своего веселья: – Мне за всю жизнь всего пару раз задавали этот вопрос напрямую, хотя это не для кого не секрет. Ещё в молодости мой старший двоюродный кузен под выдуманной обидой вызвал меня на дуэль, чтобы прилюдно отправить на суд бога Орика. Так как я – единственный сын у своих родителей, то моя публичная смерть от его руки на законных основаниях обеспечивала ему шанс занять трон, но он просчитался. Мой учитель научил меня не только убивать, но и не выпячивать свои умения, чтобы все будущие противники считали меня слабее их самих. Вот и кузен так думал и почувствовал мой клинок в своей бестолковой башке прямо через глаз. Красуясь перед зрителями, я отрезал пучок от его бороды, как трофей, и завернул в белоснежный платок. Народ обожает пафосные жесты, особенно если они связаны с чьей‐то смертью, и очевидцы тут же объявили меня Белобородым.
– У вас был хороший учитель! – озвучил я мораль из этой истории.
Авриан снова посмотрел на меня с удивлением и сообщил: – Любой придворный лизоблюд обязательно бы восхитился своим правителем, но ты сделал правильный вывод: в моей победе в том поединке заслуга только моего учителя, – и, сложив руки за спиной, король задал встречный равноценный вопрос: – А у тебя откуда такая яркая метка на лице?
– Это издержки профессии! В некоторых нефилимах слишком много скверны, – напустил я тумана, уйдя от конкретики.
– Женщины любят мужиков со шрамами. Баб привлекают тайны, которые они хранят, – поделился мудростью король и тут же сменил тему: – Как тебе птички? Их называют Эмму. Конечно, их содержание стоит целое состояние, но любование грацией этих пташек того стоит. Существует поверье, что эти птицы – коренные жители Иллау. А ты что ты думаешь? – уставился он на меня прямым требовательным взглядом.
В религии этого мира Иллау был противоположностью Хора, то есть, местом, куда после суда бога правосудия Орика попадали благочестивые души, а по сути, это был рай. И надо сказать, что в отличие от религии моего родного мира, здесь боги поощряли убийство, если оно во благо. Вот только чётких критериев этого благо никто не знал.
– Я предпочитаю птичку на тарелке под специями и только потом смогу сказать – из Иллау она или из Хора, – ответил я и попытался изобразить лицо дегенерата, чтобы и спрос за мои ответы был соответствующий.
Король искренне заржал и, хлопнув меня по плечу, с восторгом заявил: – А ты весёлый! Пошли в мой личный кабинет и там обговорим детали нашего сотрудничества.
Я хотел ответить, что
