шурьев, девять Юговичей;
ну а коли пить мне за геройство,
за Милоша выпью воеводу.
Пить не стану за кого другого,
но во здравье Милоша Обилича!
Здравье, Милош, вера и невера!
Прежде верный, нынче же – неверный!
На Косове завтра мне изменишь,
сбежишь к туркам, к их царю Мурату!
Будь же здрав ты и здравицу выпей,
вино выпей, а кубок в подарок!»
Велико ты, поле Косово. Обильны на тебе пашни. Да только не пашнями ты славишься. Много битв кровавых ты видело, много костей в тебе покоится. Если взять все слезы, что ты пролило, да высыпать на тебя дождем, то было бы на месте твоем озеро Скадарское. И снова встали на тебе две рати могучие. Ни одна не отступит, не уйдет восвояси. Нельзя уйти с поля Косова – можно лишь победить или умереть. Заалела над полем зарница – то Видов день, страшный день наступает. Что он уготовил?
Взошло солнце красное, началась битва великая. Столкнулись два войска могучих. Железо входит в плоть живую, ломаются древки, звенят щиты, ржут кони. Стать Видову дню самым великим днем Сербии – а как же иначе? Теснит царь Лазарь Мурада, топчутся нехристи на месте, как стадо баранов, сама земля гонит их восвояси. Даже Ага янычар непобедимых – а и тот сделать ничего не может. Одесную Юг Богдан со своими сыновьями крушит Евренос-Бека и Али-пашу, вот уж и спину турки показали. А как Страхиня мечом машет – одно загляденье! Вспомнил он, видать, жену свою обесчещенную и сносит головы турецкие, как дрова рубит. А по левую руку стоят витязи Вука Бранковича да босанцы – Якуб и нападать-то на них боится, даром что верблюдов привел. Теснят сербы неприятеля, вот уж и лагерь турецкий недалеко. И шлет воевода Влатко своему господарю, Твртку босанскому, весточку победную.
Но коварно поле Косово. Видов день тянется, как год. Солнце уж на средину неба поднялось, а сербы всё никак победить не могут. Что за чертовщина! Сжимают воины в руках оружие, разят врагов бессчетно, а врагов больше и больше становится – на одного серба по пять турок! И впрямь ошибся царь Лазарь. Но чу! Что такое? Упало посреди битвы знамя князя Београдского. Видать, одолели его турки. Или князь и вправду предательство замыслил? Бросает он меч свой оземь и дается в руки янычарам. Говорит, что надумал не воевать с султаном, а союз с ним заключить. А нехристям только того и надо! Хватают они князя Милоша да волокут в шатер султанов, связав руки да отобрав все оружие – даже кинжал заветный, византийской работы с сердоликами. Эх, князь, князь, что ж ты наделал! Как же ты теперь исполнишь обещание свое? Как убьешь султана без оружия? Сжалось сердце у царя Лазаря: «Предал меня тот, кого за сына почитал». А Вучище ухмыляется: «Что говорил я тебе, господарь?»
Гремит битва, конца-края ей нет. Бьются сербы насмерть, да не одолеть им турок. Притащили князя Милоша в шатер султанов, бросили лицом оземь, как скотину, – лежи, князь, думай о чести своей погубленной. Тут вдруг шаги слышны, голос звучит знакомый:
– Негоже тебе, светлый князь, лежать, как быку на бойне!
Мелькает кинжал булатный, и путы падают с рук княжеских. Поднимает
