что прекрасно отражало многообразие новостного потока.
Роза сидела в комнате спиной к окнам, выходившим на поросший травой луг, и, как обычно, занималась своими вырезками, которые лежали перед ней кучками. Это был весь ее мир. Она слишком долго была прикована к собственному туалету, став заложницей нескольких жестоких молодых женщин, и после этого так и не вернулась к обычной жизни. С тех дней прошло два года. Тогда Розе было тридцать шесть лет, а сегодня ей можно было дать сорок пять. Лишние двадцать килограммов на бедрах и на ногах давали себя знать. Тромбы в сосудах ног после жесткой фиксации. Поиски утешения в еде. Антидепрессанты. Все это сделало свое недоброе дело.
Асад бросил пакет с покупками и пачку газет на пол у кухонного стола, сунул ключи в карман и сказал «привет» только тогда, когда Роза посмотрела на него. Ее реакция не отличалась быстротой, но других отклонений у старушки Розы не было.
– Ну, как погуляла сегодня? – пошутил он, криво усмехнувшись, потому что она, конечно, не гуляла. Мир вне дома для Розы больше не существовал.
– Купил мешки для мусора? – спросила она.
– Да, – сказал Асад и распаковал свою добычу.
Четыре рулона прозрачных мешков, их хватит на четыре-пять недель.
– Я принес консервы, Роза. Тебе придется продержаться на них пару дней. Поэтому я и пришел сегодня второй раз.
– Какое-то расследование?
– Нет, не это. Косвенно мое дело связано с Ларсом Бьорном. Ты уже все знаешь? – сказал он и, подойдя к радио, убрал звук.
– В новостях по радио упоминали об этом, – сказала она без признаков волнения.
– Ладно. Я тоже услышал это в новостях авторадио.
– Ты говоришь «косвенно»? – Она отложила ножницы, скорее из вежливости, чем из-за особого интереса.
Асад сделал глубокий вдох: придется ей все рассказать.
– Да, это очень плохо и для меня тоже. Его брат совершил самоубийство после того, как жена Ларса Бьорна позвонила ему и сказала, что Ларс умер.
– Позвонила эта… – Роза приставила палец к виску и покрутила. – У нее никогда не было ума, у этой глупой курицы. Самоубийство, говоришь. Не думала, что кто-то настолько мог любить Ларса Бьорна.
Ее сухой смех и язвительность обычно приводили Асада в хорошее настроение, но сейчас было не так. Она заметила его реакцию и отвернулась.
– Я кое-что изменила здесь, ты заметил?
Взгляд Асада скользнул вдоль стен. Две из них были по-прежнему заставлены от пола до потолка коричневыми архивными коробками с систематизированными вырезками, а на третьей стене вокруг телевизора был создан большой коллаж из вырезок, прикрепленных скотчем. Ни одна тема, по-видимому, не ускользала от Розы, и негодование ее отчетливо ощущалось во всем. Это были темы транспортной безопасности на стройках в Копенгагене, забота о животном мире, королевская семья. Но больше всего места было отведено нападкам журналистов на неудовлетворительную работу чиновников, коррупцию
