свет на причины перехода от роста к стагнации. Тем не менее он не определяет в деталях конкретные действующие институциональные переменные или взаимосвязь между внутренними структурами стимулов и более широкими силами, действующими в глобальной политической экономике.
Ив Тибергьян, как и Кац, углубленно изучает политическую экономию недавнего экономического роста и стагнации в Японии [Tiberghien 2007: 104–155]. В отличие от Каца, он подробно рассматривает роль субнациональных факторов (особенно лидерства) в формировании загадочных и противоречивых профилей ригидности и реформ, доминирующих в Японии. Однако в своем проведенном на широком, охватывающем три страны материале исследовании Тибергьян не рассматривает конкретные институты и укорененные стимулы, которые усложняют процессы реформ и реакцию на глобализацию в самой Японии.
В своих творческих работах, изобилующих описанием перспектив устремленной в будущее долгосрочной траектории японской политической экономии, Фрэнсис Розенблат и Майкл Тиес, как и Маргарита Эстевес-Абе, подчеркивают существенный дуализм индивидуального выбора и институциональных параметров, которые его сдерживают. Они подчеркивают важность, в частности, в определении стимулов японских политиков электоральных регламентов [Rosenbluth, Thies 2010; Estevez-Abe 2008]. Эти авторы согласны в том, что избирательная реформа 1994 года, сменившая принцип выборов в японский парламент с многомандатной на одномандатную окружную систему, формирует для политиков более широкие стимулы, что в конечном итоге приведет к привлекательности политики, более ориентированной на рынок. Подобным доводам в отношении партийно-политического и электорального поведения свойственна абстрактная, долгосрочная логика, однако они недостаточно учитывают то, как такие промежуточные организации, как сельскохозяйственные кооперативы, религиозные группы или промышленные ассоциации, стоящие между партиями и широкой общественностью, будут активно формировать микрополитические структуры предпочтений.
Что ясно из анализа описанных ранее ресурсов – это то, что истолкование поразительного и глобально значимого перехода Японии за последние четверть века от экономического роста к стагнации является не менее сложным, многомерным аналитическим процессом, чем прогнозирование перспектив ее возрождения. Этот анализ, естественно, требует внимания к макроэкономическим изменениям, как подчеркивают Окава и Розовский. Однако он обязан также выходить за пределы национального уровня, а сосредоточение именно на нем является главной задачей практически всех упомянутых ранее авторов.
В отличие от них, Шеде [Schaede 2000] подробно рассматривает мезополитические кооперативные объединения Японии. Последние располагаются между государством и представленной шире общественностью, включающей в себя, например, новые ориентированные на рынок частные фирмы, возникающие в настоящее время в электронной и фармацевтической промышленности, а также в сфере услуг, которые
