служивые «мореманы» что-то такое сотворили с «бесками», что те стали потрясающе красивыми. И соблазнительными. Их «бески» приобрели форму гриба. И сразу стали похожи на бескозырки времён войны или революции. Мы – кто не умел – просяще облизнулись. Наш Мишка Титов снисходительно, но практически объяснил, как правильно изменить конфигурацию «бесок». И вот что оказалось. Сняв чехол, надо вытащить пружину. Вывернуть чехол и ножницами срезать лишний материал со шва, чтобы шов – когда оденешь чехол на пружину – не проступал буграми. Потом, слегка укоротив пружину, снова вставить её в обязательно мокрый и слегка подсинённый чехол, но уже не над швом, а под него. Далее надеть чехол на бескозырку. Затем самое последнее: взять какой-нибудь подходящий лист жестковатой бумаги – можно цветное фото из журнала – и вставить в «беску» так, чтобы этот лист, обрезанный вкруговую, слегка выпирал чехол в форме гриба. Потом отложить готовое изделие на просушку. Когда чехол высохнет, тогда бескозырка станет тем самым красивым головным убором, который и полагается носить настоящим «мореманам», каковыми мы себя уже помаленьку начинали ощущать.
Ну и завертелась переделка… У большинства «выросли» красавцы – грибы, а у некоторых переделанная «беска» выглядела как старый сморщенный и раскисший подберёзовик, который на родине моего отца – в Тверской губернии – называли обабком. Это случилось с теми ребятами, которые слишком укоротили пружины. А ещё нашлись неудачники, взрезавшие швы, их чехлы вообще распались.
Вдруг появился наш командир роты – подполковник Стацура Александр Георгиевич, который тут же увидел наши упорные старания. Мгновенно построив роту, кто в чём был, командир начал метать глазами молнии и произносить нехорошие военно-морские слова по поводу наших переделок. Приказал привести всё в исходное состояние и дал на это полчаса. После роспуска строя мы резво разбежались исполнять приказание, но не у всех это оказалось лёгким делом. Высохшие грибообразные чехлы нипочём не хотели выглядеть натянутыми аэродромами, к тому же они и не могли натягиваться по причине укороченных пружин. Короче говоря, за полчаса, снова намочив чехлы, мы кое-как привели себя в порядок. Успокоенный командир роты, снова построив и осмотрев нас, показал кулак и исчез в неизвестных пока для нас училищных шхерах.
Позже, когда нас начали отпускать в увольнение, мы – первокурсники – тут же за воротами всё равно переделывали аэродромы на грибы, вставляя в «бески» репродукции и фотографии из журналов, в основном изображающие красивых девушек, чьего общества нам не хватало. Потом – на старших курсах – все поголовно носили грибы в любой обстановке, не особо стесняясь: ведь мы теперь были приняты в военно-морское братство, и грибок, сварганенный из бескозырки, или из мичманки, стал обязательным атрибутом заправского, походившего по морям-океанам, хлебнувшего солёной водички, шикарного «моремана». Кстати, мичманка имела ещё и другое название – «мица». Что до меня,
