город, хотя первые несколько дней он провел рядом с тобой, пока не убедился, что ты выздоравливаешь. В Риме бунты, положение все хуже, так что для наведения порядка призван легион Суллы.
Гай кивнул и вытянул перед собой сжатую в кулак руку.
– Хотел бы я попасть в город и посмотреть, как в него входит легион.
Рений улыбнулся – ох уж этот юношеский энтузиазм.
– В этот раз не получится. Вот поправишься и сможешь снова увидеть город. Там Тубрук. Хватит сил увидеться с ним?
– Мне намного лучше, чувствую себя почти нормально. Я давно здесь лежу?
– Неделю. Кабера давал тебе травяные отвары, чтобы ты больше спал. И все-таки твоя рана заживает удивительно быстро, а я на своем веку ран повидал немало. Старик называет себя провидцем. Думаю, он и впрямь владеет магией. Ладно, позову Тубрука.
Рений поднялся. Гай протянул руку:
– Ты остаешься?
Рений с улыбкой покачал головой:
– Обучение закончено. Я возвращаюсь на свою маленькую виллу. Хочу прожить старость в покое.
– У тебя есть… семья? – нерешительно спросил Гай.
– Была когда-то, но все давно умерли. Буду коротать вечера с такими же стариками, рассказывать байки да попивать доброе красное вино. И постараюсь не выпускать тебя из виду. Кабера говорит, ты – особенный, и, по-моему, этот старый прохвост редко ошибается.
– Спасибо, – сказал Гай, не зная, как еще выразить старому гладиатору благодарность за все, чему он научил его.
Рений кивнул, и они обменялись крепким легионерским рукопожатием. Он вышел, и комната вдруг показалась пустой.
Дверной проем заполнила могучая фигура улыбающегося Тубрука.
– Ну вот, приятно посмотреть. Даже румянец появился.
Гай ухмыльнулся – он вновь становился собой прежним.
– Я и сам чувствую, что окреп. Мне повезло.
– Нет никакого везения. Это все дело рук Каберы. Удивительный старик. Ему, должно быть, лет восемьдесят, но когда лекарь твоей матери пожаловался, что, мол, тебя не так лечат, Кабера вывел его за ворота и устроил хорошую трепку. Признаться, давненько я так не хохотал. Руки худые, но сильные и хороший перекрестный правый. Тебе стоило бы посмотреть. – Он усмехнулся, вспоминая что-то, и, уже посерьезнев, добавил: – Тебя хотела видеть мать, но мы подумали, что ей лучше не расстраиваться, пока ты не поправишься. Приведу ее завтра.
– Пусть бы пришла и сейчас. Я не очень устал.
– Нет. Ты пока слаб, и Кабера говорит, тебя нельзя утомлять разговорами.
Гай сделал большие глаза: с каких это пор бывший гладиатор следует чьим-то наставлениям?
Тубрук снова улыбнулся:
– Говорю же, он необыкновенный человек, и, после того как тебя вылечил, я к нему прислушиваюсь – по крайней мере, в отношении ухода за больными. Я бы и Рения не пустил, но он сегодня уезжает.
– И хорошо, что пустил. Не хотелось бы, чтобы в этом деле оставалась неясность.
– Вот
