пять пальцев. Ходит очень быстро. Я бегом за ним бежала, когда он вёл меня сюда. Он же, наверное, местный и, скорее всего, знает какой-нибудь короткий путь.
Через некоторое время беременная принесла женщинам в алюминиевых чашках перловку, сваренную на воде. Даже при таком скудном освещении было видно, что она серого цвета и на вид совсем несъедобная, но надо было поддерживать силы, и девушки решили затолкать её в себя, тем более, что они уже двое суток не ели. Потом им принесли в кружках чай с душицей. Чай был очень ароматный и вкусный, настоящий лесной чай, приготовленный на костре. Когда позавтракали, беременная собрала посуду и ушла. Анна пыталась с ней поговорить, но женщина опускала глаза и молчала, даже не сказала, как её зовут. У неё был измождённый вид, видно беременность тяжело протекала. Она была грязная, волосы торчали в разные стороны, и она даже не пыталась их как-то пригладить или завязать чем-нибудь сзади в хвост. А мужику было всё равно, как она выглядит, он и сам, скорее всего, редко мылся, а уж в зеркало на себя и вовсе никогда не смотрел. Захочешь испугаться – ничего страшнее не придумаешь. Ему здесь было хорошо, в отличие от деревни, где он ни с кем не общался, вернее с ним никто не общался. Избушка у него была на самом краю деревни, как выяснилось позже. Все звали его Молчуном, и никого не интересовало, как он живёт и с кем. А тут у него было всё, что ему надо было: еда и женщины, а главное, он здесь был хозяином, и женщины были в его полной власти.
В детстве ему часто доставалось от отца, пьяницы и дебошира, да к тому же вечно безработного. Они с матушкой часто выгоняли его ночевать в сарай, чтобы он не мешал им предаваться любовным утехам, а утром брали сумки и шли по помойкам искать бутылки. Отец в подпитии часто давал волю рукам, при этом под раздачу попадала и мать. Но когда отец был трезвым, то обычно страдал от тяжёлого похмелья. В это время от него можно было ожидать чего угодно. Он любил ставить своего сына к стене коленями на горох или соль, если сын к этому моменту ничего не натворил, то наказание называлось «чтобы знал». И он, стоя в углу, всегда пытался угадать, что это значит «чтобы знал». Когда он вырос, у него появилось желание сделать так, чтобы его боялись и подчинялись. Однажды он гулял по лесу и набрёл на эту пещеру, и у него сразу возникла идея. С тех пор, он стал приводить сюда заблудившихся женщин и требовал от них послушания. Ему нравилось, когда в глазах испуганных женщин он видел страх.
Пленницы лежали и размышляли, каждая о своём. Татьяна вспоминала, как приехала к бабушке, как бежала через лес от Дениса, а потом увидела Мишу. Своего Мишу. При этом воспоминании у неё стало тепло внутри и сердце громко застучало. Она была уверена, что Миша их найдёт, он никогда не бросит её в беде, всю тайгу прочешет в одиночку, но её найдет. Она была уверена, что их встреча была предопределена судьбой, а иначе, как бы они оказались в одно и то же время в одном и том же месте после стольких лет разлуки, а главное, они всё это время помнили друг друга. Миша Татьяне сказал, что он всё равно бы её нашёл. Он, также как и Татьяна, помнит всё! Татьяне кажется, что, сколько она себя помнит, столько и любит его. А Миша всю жизнь её оберегал, ни
