документов, не все из которых девушка могла даже понять. Но этого от нее и не требовалось. Достаточно было хорошего почерка. Шарлотта старательно выводила красивые буквы. Заглавные делала красными или зелеными, придавала им форму фениксов, единорогов, драконов. Края страниц оформляла декоративными бордюрами из синего и фиолетового орнамента. В итоге скучнейшие бумаги начинали играть живыми цветами и радовать глаз. Хотелось вставить их в рамку и повесить на стену.
Шарлотта достала из прикроватной тумбочки уксус, несколько сырых куриных яиц и круглые баночки с красящими пигментами. Из кристаллов индиго получится синий цвет, из свинцового сурика – красный, для черного – послужит древесный уголь, а из смешения синего и красного родится пурпурный. Оставив в расколотых скорлупках желток, девушка начала готовить яичную темперу. К желтку она добавляла немного уксуса и нужный краситель, получая тот или иной тон. Когда краски были готовы, Шарлотта отнесла их нотариусу вместе с новенькой, ни разу не использованной, беличьей кистью.
– Ой! Я забыла пергамент! – спохватилась девушка, уже переступая порог.
– Ничего. У меня есть, – успокоил ее старик и достал из ящика письменного стола небольшой кусочек пергамента.
Дождавшись, когда горничная выйдет из кабинета, Фердинанд Маркес еще раз окинул взглядом предметы в комнате и, глубоко вздохнув, принялся за работу. Он рисовал с удовольствием, даже с нежностью. Тщательно что-то закрашивал, обводил, правил. Руки старика колдовали над пергаментом, а память уносилась куда-то далеко-далеко.
…Желто-золотой день. Арагон. Сарагоса… Пылинки над дорогой кружатся в косых солнечных лучах. Небо синее-синее, точно такого цвета, как краска, сделанная Шарлоттой. Неподалеку – церковь в романском стиле. Из-за массивных стен и маленьких окон она напоминает крепость. Воскресная служба только что кончилась. Родители (еще совсем молодые) задержались у дверей храма, о чем-то разговаривая со священником, а маленький Фердинанд (всего-то четыре годика), вдруг предоставленный сам себе, рисует найденным угольком на стене церкви. Рисунок очень простой: вот – мама, вот – папа, вот – я, вот – прекрасная принцесса, а вот – страшный дракон. И Маркес с восторгом пририсовал меч… Одно из первых воспоминаний. С наивного рисунка жизнь началась, наивным рисунком и кончится.
– Шарлотта! – снова позвал старик.
Пока горничная бежала по коридору, Маркес успел спрятать пергамент в конверт, капнуть на него сургучом и приложить печатку, сделав оттиск – барсука, держащего ключ. Когда из-за двери выглянули большие глаза, нотариус протянул Шарлотте уже готовый к отправке пакет и кошелек, туго набитый монетами.
– Это письмо должно быть доставлено в Антверпен, Торговая улица, Флоресу младшему. И чем скорее, тем лучше. Трать сколько потребуется.
– Но здесь слишком много, – растерянно промолвила девушка, замотав головой.
– Излишки оставь себе, – отрезал Фердинад тоном, нетерпящим возражений – И поторопись,
