сказала она.
Барретт кивнул:
– Да, увидим.
Эдит оглядела обеденный зал.
– Когда был построен этот дом? – спросила она.
Барретт посмотрел на Фишера:
– Вы не знаете?
– В тысяча девятьсот девятнадцатом, – ответил тот.
– Из некоторых сказанных вами сегодня слов у меня сложилось впечатление, что вы кое-что знаете о Беласко, – сказал Барретт. – Может, расскажете? Было бы не лишним, – он подавил улыбку, – знать нашего противника.
«Забавляешься? – подумал Фишер. – Тебе будет не до забав, когда Беласко и прочие примутся за дело».
– Что вы хотите узнать? – спросил он.
– Все, что вы можете рассказать, – ответил Барретт. – Общее описание его жизни может оказаться полезным.
Фишер налил себе еще чашку кофе, поставил кофейник на стол и, обхватив руками чашку, начал рассказ:
– Он родился в тысяча восемьсот семьдесят девятом году, незаконный сын Майрона Сандлера, американского изготовителя военного снаряжения, и Ноэль Беласко, английской актрисы.
– Почему он взял фамилию матери? – спросил Барретт.
– Сандлер был женат, – сказал Фишер и, помолчав, продолжил: – О его детстве ничего не известно, не считая отдельных эпизодов. В пять лет он повесил кошку, чтобы посмотреть, оживет ли она для второй из своих девяти жизней. Когда она не ожила, он рассердился, разрубил ее на куски и выбросил их из окна спальни. После этого мать прозвала его Порочным Эмериком.
– Я полагаю, он воспитывался в Англии, – вскользь заметил Барретт.
Фишер кивнул.
– Следующий подтвержденный эпизод – нападение с сексуальными намерениями на младшую сестру, – продолжил он.
Барретт нахмурился:
– И все будет в том же роде?
– Он прожил не образцовую жизнь, доктор, – язвительно проговорил Фишер.
Барретт поколебался.
– Ладно, – сказал он и посмотрел на Эдит. – Ты не возражаешь, дорогая?
Эдит покачала головой, и он взглянул на Флоренс:
– Мисс Таннер?
– Нет, если это поможет что-то понять, – сказала та.
Барретт сделал знак Фишеру, прося его продолжить.
– После этого нападения сестра два месяца пролежала в больнице, – сказал Фишер. – Не буду входить в детали. А Беласко отправили в частную школу – в то время ему было десять с половиной. Там его много лет обижали, особенно досаждал один учитель-гомосексуалист. Позже Беласко пригласил его на недельку в свой дом, и к концу этого срока уже ушедший на пенсию учитель вернулся домой и повесился.
– А как Беласко выглядел? – спросил Барретт, стараясь направлять рассказ Фишера.
Фишер погрузился в воспоминания и через некоторое время процитировал:
– «Зубы как клыки хищника. Когда он обнажает
