ПРОЦЕДУРА
Медицинская процедура, связанная с проникновением через естественные внешние барьеры организма, в том числе посредством «живого надреза», без повреждения естественных внешних барьеров.
В темноте можно отчетливо различить только призрак плафона ажурной люстры под потолком, и Брайт прилагает все усилия, чтобы уснуть, но то и дело ее взгляд возвращается туда. На плафоне сидит пара москитов, по‐осеннему вялых, они щелкают конечностями и шуршат, иногда бьются о потолок и спустя пару минут падают замертво от одного четкого пасса в их сторону.
– Эй, я за ними наблюдала, – ворчит Брайт.
– А я спать хочу, – сладко зевает Мелона и поворачивается лицом к стене. Ее кровать самая крайняя, у входа.
– А ты чего не спишь? – шепчет Лю. – Что‐то болит?
– Нет, все в порядке, мне лучше.
На самом деле ей кажется, что все уже в полном порядке, но через пару часов бодрствования клонит в сон – признак магического истощения, а после прочтения пары страниц в глаза будто капают розовой краской и зрение мутится.
Брайт провела в постели только один день, слонялась по дому, пыталась рыться в общажной библиотеке, но оказалось, что там только женские романы и учебники с первого по шестой курс. Ничего про чары Фиама не нашлось, кроме потемневшей металлической таблички, оставшейся на потрепанном, оторванном от какой‐то книги корешке. Собственно, текст на ней соответствовал всему, что сказал Рейв. Сердце или полюбит, или будет связано, поделите вы чувства и бла-бла-бла, чушь! Ей до сих пор кажется, что это все происходит не с ней.
– Ты нас здорово напугала, знаешь ли, – шепчет Лю.
В темноте она кажется призраком из‐за белоснежной ваты волос, лежащей на одеяле.
– Знаю.
– Что стряслось? Расскажешь?
– Блин, вы серьезно? Спать совсем не хотите? – Мелона садится в кровати и злобно смотрит на соседок.
– Нет, не хотим, – вздыхает Нимея и тоже садится. – Я кофе хочу.
– О, я с вами! – Мелона тут же вскакивает и закутывается в свой оранжевый, расшитый стразами халат. – Идем?
Девчонки громко хохочут и швыряют в нее подушками. Тишина, в которой только что купалась Брайт, пытаясь нагнать на себя сон, превращается в суету.
– Тебе же кофе не запрещали? – Нимея коварно улыбается, будто соблазняет Брайт на что‐то запрещенное.
Овада сонно зевает и безропотно идет на выход первой, будто ею управляет некая высшая сила, а следом двигаются все остальные.
Кухня за каких‐то пару дней уже стала обжитой. Брошенные полотенца, грязные кружки в раковине, запахи еды. Нимея тут же берется за свою мельницу для кофе и с наслаждением вдыхает полной грудью.
– Ну? Сплетни, сплетни, сплетни, – торопит она. Достает большую турку и кружки.
– Просто несчастный случай. – Говорить о чарах Фиама очень хочется, и одновременно совсем ни к чему никому про это знать.
До этого
